- Нечаянный выстрел произвел впечатление: служака вздрогнул и замер, точно конь перед препятствием. Наконец пробормотал:
- Неправдоподобная история. Орудие убийства тогда было найдено?
- Да. Он ударил ее бронзовой статуэткой.
- Ну вот, не какая-то там мистическая «мертвая голова». Придется поднять архив. Теперь несколько актуальных вопросов. Во сколько вы пошли гулять по бульварному кольцу?
- Сразу после звонка, в одиннадцатом. Вернулся в двенадцать.
- Итак, в полночь.
- Но я не успел подняться.
- Вас опять увидел Ипполит! Ну до чего пронырливый и удобный родственничек.
- Уж какой есть. В «Китеже» мы встретили Ангелевича и Голубкину.
- Ага, все как в прошлый раз.
- В прошлый раз. — повторил Петр Романович. — Брат знал, кто убил Подземельного.
- А вы знаете мою точку зрения. Павел остановился у соседа, которого убрали как свидетеля (может, он вас шантажировал). А затем.
- Шантаж? — Петр Романович усмехнулся. — Взять с меня нечего, я даже отцовскую машину продал.
- По большому счету — может, и нечего. Но для пьющего… какие-нибудь семейные ценности, столовое серебро, например. Ваш отец был крупный ученый-геолог — человек, по прежним меркам, не бедный. Возможен и моральный шантаж: существуют маньяки, входящие в экстаз от одного сознания власти.
- За Иваном Ильичем я такого не замечал, в экстаз он входил от сорокаградусной. Да и с какой стати у него жил брат?
- А у кого? (Петр Романович промолчал, на этот счет у него были свои соображения.) Бывают ситуации, когда хватаешься за соломинку. Вы говорите, что одежду вашего покойного отца отдали соседям.
- Вы их всех допросили? Ямщикова допросили?
- Нет его, должно быть, в Завидеево. С соседями на этот раз глухо: никто ничего не видел, не слышал. Ведь убийство произошло в вашей квартире, что является весомым свидетельством против вас. За девять лет замок меняли?
- Нет.
- Однако в четверг, по вашим словам, Павел позвонил в дверь.
- Но он приходил тайком в пятницу. наверное, он. Кто-то принес чайные розы.
- Куда?
- В ту комнату, где была мертвая Маргарита.
Хотя философ и заявил дяде, что «давно выкинул тот кошмар из памяти», после ночного потрясения минувшее восстало из праха, чуть не сведя его с ума. Он вспомнил все.
В то еще благополучное лето девяностого они съехались в выходные на дачу близ Завидеева: семейство дяди и племянники. В понедельник в Москву возвратились Евгений Алексеевич, занятый в очередном процессе, и Петр — навещать отца в больнице и готовиться к защите кандидатской. Павел, перекупавшись в речке, свалился с жестокой простудой, и старший брат взялся исполнить поручение: известить о случившемся его невесту, которая должна была придти к жениху в четверг (домашнего телефона у Маргариты не было). Однако она не пришла, а позвонила из автомата и узнала об отмене свидания.