— А теперь Катя Диндо расскажет о давлении внутри жидкости.
Катя тяжело поднимается с места и молча испуганно смотрит на учителя.
— Я жду, — напоминает он.
— Погрузим внутрь… — вздыхает Катя, — погрузим воронку и возьмём жидкость…
Больше она ничего не может произнести.
— Садись, Диндо, ставлю всей бригаде «неудовлетворительно». От тебя я этого не ожидал, — укоризненно проговорил Иван Николаевич и вместе со звонком вышел из класса. И только за ним закрылись двери, как вся бригада № 2 набросилась на Катю:
— Бессовестная!
— Из-за тебя всем «неуд».
— Сидела весь урок и какую-то чепуху переписывала!
— Это не чепуха! — потрясая бумажкой, закричал Лёня. — Это поповщина.
— Да! Я подтверждаю! — Димка вышел к столу, поднял руку, и стало тихо. — Поведение Кати Диндо, — начал Дима, отчеканивая каждое слово, — поведение Кати Диндо, которая поддалась поповской агитации, мы обсудим в другой раз. А сейчас нужно выяснить: кто распространил в нашей группе эти листовочки? Кто?
— Закройте двери и никого не выпускайте! — вскочил с парты Черепок и стал у дверей. Вытащил из кармана пачку папирос «Ира» и закурил.
— Черепок! Черепок! Брось папиросу! — закричали девочки.
В другое время Черепок бы не послушался, но сейчас ему не хочется вступать в пререкания: слишком ответственный момент. Черепок, в последний раз затянувшись, тушит папиросу. Наступает тишина. Дима кашляет в кулак, поднимает правую бровь:
— Я ещё раз спрашиваю, — грозно повторяет председатель совета, — кто принёс в школу эти листовки?
Ребята растерянно смотрят друг на друга. Кто же в самом деле мог это сделать? И вдруг все, словно сговорившись, поворачивают головы в одну сторону, в угол, где сидит Вера Рябчук, тихая девочка с худенькой косицей, выпуклыми голубыми глазами и лицом до такой степени бледным, что даже веснушки на нём кажутся голубыми. Вера Рябчук — не такая, как все. Она, единственная во всей группе, — не пионерка. Все ученики состоят не меньше чем в десяти важнейших обществах — МОПРе, «Друге детей», в ячейке смычки рабочего класса с крестьянством и так далее, и так далее. А Вера ни в одном из этих обществ не состоит.
Вера ни с кем из ребят не разговаривает, на вопросы отвечает односложно, пренебрежительно улыбаясь. А как она странно одета! Все носят юнгштурмовские костюмы, кепки, косоворотки, красные косынки, а она, Вера, всегда в чёрном сатиновом платье, на голове у нее чёрный, хоть и старый, но кружевной платок.
— Вера! Это ты принесла листовку? — Дима пытливо и строго посмотрел на девочку. — Ну! — грозно повторил он. — Говори: ты?