— Ты о чем, шестой? — спросил Дракон, всаживая в уже умирающего вампира короткую очередь из автомата. Ну хоть так, прекратил его мучения… Грешно конечно, но все равно, к лучшему.
— Дома они просто погружались в свет, в благодать, и распадались прахом. Господь либо изгонял их из мира окончательно, либо останавливал, но тут, — попытался объяснить я, преодолевая непонятно откуда взявшуюся сухость в горле. — Так не должно быть, какие бы злодеяния они не совершили, как бы они не нарушали Его заповедей, но таких мук они точно не заслуживают.
Майор только покачал головой и опять начал вглядываться в лес из-за колеса повозки. Мне же из-за его спины было особо ничего и не видно, да я и не рвался смотреть, все еще переживая из-за мучений т′сареш.
Внезапно стало тихо, точнее, стихли взрывы и стрельба, допрежь звучавшие беспрерывно.
— Antiqua dominus, voca vobis. Complete brevis semita et auxilio suis, servos, vetera.[28] — прорезал тишину громкий мужской голос. Латынь, без сомнения, только фразы строятся несколько иначе, нежели меня учили. И кого они призывают, интересно.
И тут же грохнуло несколько взрывов, один за другим. А потом зашипело, как будто в раскаленную топку ледяной водой плеснули. И на меня свалился поскуливающий от ужаса маг. Приложился мне по спине, скатился на землю и, ослепший от страха, на четвереньках побежал куда-то в сторону, не разбирая дороги. Страх, да… Мне тоже стало жутко, очень жутко. Вот только чувство было знакомо, совсем недавно приходилось сталкиваться. Да, недавно, в пещерах, в Африке…
О, Боже, за что… Древний. И похоже, не тот, который был в Африке, ослабленный долгим сном и отсутствием крови, а здешний, в полной силе. Стрельба возобновилась, но ужас не отпускал, давил по-прежнему, так давил, что казался осязаемым.
Ну, если это мое испытание, то я должен пройти его, даже если это будет последняя моя служба. Я встал и пошел вперед, четко выговаривая слова чина отчитывания из требника, составленного Петром Могилой. В православной церкви экзорцизм особо не прижился, у нас всегда считали, что человек должен сам победить сидящего в нем беса, постом, молитвой или покаянием, но один чин все-таки был составлен.
Слова шли через силу, что-то давило на меня, казалось, что воздух сгущается и не дает звукам покидать мой рот. Но я не обращал на это внимания, продолжая проговаривать слова старой молитвы. Просто стоял и читал, надеясь, что не забыл текст, все-таки учил я его довольно давно и, ни разу в моей практике, мне не приходилось им пользоваться. И совсем не смотрел по сторонам.