— Тифлинги покрепче людей будут, даже такие болезненные как я, — усмехнулась Шелли. — Если только, майор… Кушать очень хочется. Принеси чего-нибудь, а? Мне подойдет все, что подойдет вам. Там кстати в фургоне еда не только для лошадей есть, можете взять. Там крупы какие-то были, солонины немного, в ларе-морозильнике овощи.
— Хорошо, — кивнул я и выпрыгнул наружу.
Мужики занимались своими делами. Комар, видимо нажравшись нейтрализаторов, чтобы коктейль отпустил побыстрее, дрых, завернувшись в кусок брезента. Тирли со Стингером сидя у костра о чем-то тихо разговаривали и шуршали какими-то бумажками. А, это они кроки местности разбирают, которые мы на скорую руку набрасывали на коротких привалах. Потапыч стоял, точнее, лежал, в дозоре. В отличие от Тирли он полез не на, а под фургон. Ну да, эти сто тридцать килограмм живого веса и еще кило сорок экипировки тент точно не выдержит. Так что пулеметчик с комфортом растянулся под повозкой в обнимку со своим «Печенегом» и лениво поглядывал то вперед, то назад.
Отец Яков же сидел у колеса соседнего фургона, устроившись так, чтобы не видеть трупов, и был глубоко погружен в себя. Да, священника, наверное, после отповеди Шелли, лучше пока не трогать. Я подошел к костру.
— Ну чего Дракон, объяснили тебе, что это за фейерверк? А то вон, у Тирли обе брови опалило, и не понятно за ради чего, — спросил, поднимая голову, мой зам.
— Пока нет, — серьезно ответил я. — Значит так, братцы кролики, точнее товарищи офицеры, есть две задачи. Первое — заняться лошадьми, второе — приготовить пожрать на всю компанию. Поскольку мне сидра не досталось и я сегодня очень добрый — то можете выбирать. Можете даже подраться, и победитель будет выбирать первым. Вот только кто победил — решать буду я.
— Если этих тварей надо пристрелить и разделать, то я возьмусь, — тут же подскочил Стингер. Лошадей он прямо таки ненавидел, после того как на одном из выходов его покусала низкорослая монгольская лошадка. Раны потом, уже после возвращения, загноились, и ему пришлось почти месяц валяться в госпитале. Впрочем, ранение записали как боевое, но от этого получилось только хуже. Издевались над моим замом все, кто был в курсе истории. Кстати, ту лошадку мы как раз и собирались тогда пристрелить и сожрать, что, впрочем, и проделали.
— А вот хрен тебе, большой и толстый, — обломал я капитана. — Лошадок не обижать, наоборот, расседлать, стреножить и накормить-напоить. Вода и ячмень в крайнем фургоне.
— Понял командир, займусь, — вздохнул Тирли, — а то этот халявщик опять за просто так получит прибавку за боевое ранение. Их всего-то штуки четыре осталось, остальные разбежались. Только ведро поискать надо… Хотя может из брезента чего-нибудь сооружу.