- Почему не придется? - спросил Велидор, которому, как раз и хотелось с кем-нибудь подраться.
- Потому, что мы отряд Клинкта не найдем. У нас, в городе столько кривых улиц... Где-то совсем рядом будем, но не найдем.
- А если найдем? - спросил простодушный Селерон.
- Уверяю тебя, дорогой Селерон, не найдем. Я сам поведу отряд. А улицы и переулки нашего города, я плохо знаю. Поняли?
- Поняли, - ответил за всех Логобод.- Но зачем все это?
- Хороший вопрос, - подхватил Алеброн. - Отвечаю. Все в городе должны знать, что эльфы, служащие в канцелярии Слейга, хотят помочь Клинкту доставить Мультифрит в Святую Обитель. Поэтому идем. И пусть все услышат наш боевой клич. У тебя Эроган, громкий голос. Попробуй!
- За Прохладный лес и Высокую Радугу! - Эроган постарался. Получилось достаточно громко.
- Хорошо, - похвалил его Алеброн. - И еще непременно надо: "Поможем Клинкту!"
- Поможем Клинкту! - взвыл Эроган и все расхохотались.
- Хорошо! - опять похвалил Алеброн. - Теперь все вместе и погромче. На счет три. Раз, два, три!
- За Прохладный лес и Высокую Радугу! Поможем Клинкту! - дружно прокричали эльфы.
- Очень хорошо! - оценил Алеброн. - Теперь можно идти на помощь Клинкту.
Крагозей нервничал. Он ходил по комнате, из угла в угол, и что-то непрерывно бормотал. То ли повторял заклинания, приносящие удачу, то ли сочинял очередную пламенную речь. Вполне возможно, что он занимался сейчас и тем и другим. Как всякая выдающаяся личность Крагозей мог одновременно совершать сразу несколько дел. Два, а, при необходимости, даже, три или четыре.
Умняга Тугодум, неподвижно сидел на заморской циновке из красной соломки в позе спокойствия: поджав под себя волосатые ноги и скрестив, на широкой груди, столь же волосатые руки, с толстыми сильными пальцами. Голова Умняги была крупной и лысой. Уши тоже были крупными, и нос крупный. А борода такой плотности и дремучести, что обычный густой гребень ее и не брал. Умняга Тугодум выглядел именно так, как должен выглядеть выдающейся мыслитель и теоретик. И, как всякий выдающийся мыслитель, он был личностью разносторонней: правозащитником, философом, политологом, а также крупнейшим теоретиком всех движений за свободу и всеобщее равенство.
Как и положено, при позе спокойствия, большая лысая голова Умняги была опущена, а глаза закрыты. Казалось, он подремывал.
- Умняга, как ты можешь спать в момент, когда решается судьба нашего движения!? - окликнул его Крагозей.
Умняга медленно приподнял голову и открыл левый глаз. Философ посмотрел на Крагозея, но ничего не ответил.