Аллегра сделала несколько вдохов, пытаясь успокоиться. Через несколько минут, собрав все свое мужество, она вылетела из комнаты, промчалась по холлу и ворвалась в его спальню.
Он стоял возле окна, повесив голову, запустив руку в волосы. Сердце Аллегры сжалось от боли.
Ее собственный праведный гнев улетучился уже тогда, когда она узнала о том, что произошло много лет назад.
— Стефано, я никуда не собиралась сбегать, — тихо сказала она. Он молчал, даже не повернулся. — Я хотела… Я хотела поехать в Рим и найти тебя. Сказать тебе, что…
— Это не имеет значения, — бросил он. — Сказать тебя по правде, Аллегра, меня это не волнует. — Он отошел от окна и встал возле двери. Аллегра поняла: он ждет, чтобы она ушла. Она в изумлении приоткрыла рот.
— Нет, тебя это волнует! — вскричала она. — Ты только что продемонстрировал мне это!
— Меня волнует Лючио, — с холодным презрением произнес Стефано. — Я думал, ты проявишь к нему большее внимание…
— Нет, Стефано. Дело не в Лючио. Дело касается нас. Нас двоих. — Голос Аллегры задрожал.
Стефано молчал бесконечно долго. Аллегра не двигалась с места, желая увидеть его глаза. И когда он взглянул на нее, сердце ее упало.
— Но ведь я обращался с тобой как с вещью, помнишь? Как с объектом. Ты сама говорила мне об этом. — Он подошел к ней с угрожающим видом, дотронулся до ее щеки, а потом невозмутимо, с издевательским спокойствием, коснулся груди.
Аллегра задрожала, но не двинулась с места. Он взглянул ей в глаза и с отвращением отдернул руку.
Аллегра покраснела, затем побледнела. Она почувствовала, как пальцы ее сжались в кулаки.
— Ты говоришь так, потому что злишься.
— Злюсь? — с удивлением повторил Стефано. — Почему я должен злиться?
— Да, злишься. Я увидела это в первый же вечер, на банкете у Дафни. Злость была в твоих глазах.
Стефано скрестил руки на груди.
— Это звучит очень мелодраматично, — устало протянул он.
— Я почувствовала твой гнев, — продолжала Аллегра, — и после банкета. Ты прикасался ко мне так, словно…
— Словно ты была моей собственностью, — оборвал ее Стефано. — Ты обвинила меня в этом. Значит, это правда? Все, что ты сказала, — правда. — В голосе его звучал укор.
— Стефано, пожалуйста, послушай меня. Сегодня я разговаривала со своей матерью…
— Надеюсь, приятно провела время, — медленно произнес Стефано, и она закрыла глаза, молясь о спокойствии. Ей надо очень много сказать ему, но с ним сейчас невозможно разговаривать.
Он не хотел близко подпускать ее к себе. Не хотел снова испытать боль.
— Мать сказала мне, — снова начала Аллегра, стараясь сдержать дрожь в голосе, — что ты ждал меня в церкви — тогда, семь лет назад.