– Хотела бы – на этот вопрос я отвечаю утвердительно. Хотела, да, но не решалась, и никогда бы…
– Решилась бы! Тебе просто требовалась помощь!
– Чья? В чем?
– Какое‑то мощное «ускорение» или резкая перемена житейских обстоятельств.
Белла рассмеялась:
– Только не придумывай ничего лишнего!
– Нет, тебе точно нужен хороший пинок! А в кого бы ты смогла влюбиться? – продолжила допрос Маша.
– Ого! Ну у тебя и вопросы! Я не знаю. Трудно даже фантазировать на эти темы. Давай лучше о космосе! Как ни странно, но это яснее, чем любовь и мужчины!
– Мы о твоей жизни говорим! А ты – о каком‑то космосе! Ты для меня важнее космоса! – выпалила Маша и задумалась. – Ты – не я. Ты бы влюбилась в совершенно неординарного, и красивого, и умного, и веселого, и…
– Ого! В такого человека я бы точно влюбилась, – поддержала ее Мирабелла.
– Главное, он должен быть безумно сексуальным, чтобы сразу же буквально сбить своей энергетикой с ног такую старую деву, как ты! Прямо на диван! А там уже и до племянников недалеко! Дело техники!
– Ах ты чертовка! – рассмеялась Мирабелла и бросила в сестру подушкой.
– Что говорит Маша? – спросила Александра Ильинична у Беллы, когда та вышла из ванной комнаты. – Я же знаю, что вы полночи просидели в этом… в склепе.
– Не в склепе, а в скайпе, – поморщилась Белла.
– Ну, в нем. Так что она говорит? Со мной она так сухо всегда обращается: «Привет! Все хорошо» – и все! – пожаловалась Александра Ильинична, покосившись на нее.
Мирабелла знала этот взгляд: мама очень хотела знать, что происходит в жизни ее младшей дочери, как она считала, непутевой, но сердце‑то болело за Машу. Она и самой себе не признавалась, что очень любит ее, все время прячась за маской «пусть живет как знает» и обижаясь на Машу, что та предпочитала для бесед старшую сестру.
– Не сгущай краски, мама. Нормально она с тобой говорит! Вы обе – как дети, честное слово! Она вполне самостоятельная, самодостаточная личность! После института сразу же оказаться приглашенной на серьезные раскопки в Украину – это большая честь для нее.
– Какая там честь! Ковыряться в земле. Что это вообще за работа такая? Никакой пользы людям! – фыркнула Александра.
– Людям конкретно – нет, а человечеству в целом это очень даже может быть полезно, – не согласилась с мамой Белла, как всегда, заступившись за младшую сестру.
– Нет, я этого категорически не понимаю. Вот быть врачом – это понятно, быть учителем – тоже ясно. Даже писателем! А кому нужны эти черепки?
– Мама, это – история. Мало того, это прямое проявление истории! Так сказать, живое проявление жизни до нас! Без прошлого нельзя жить! – Меньше всего, да еще и с шишкой на затылке, Мирабелле хотелось бы вступать с мамой в полемику. Но так случалось всегда, когда речь заходила о Маше.