Она отошла подальше и намеренно села так, чтобы не видеть Гордриджа, ибо понимала, что в противном случае ее глаза будут прикованы к нему. У нее не было никаких сомнений, что, когда она наконец вернется в Лондон, то будет так же несчастна, как Эдвард после развода с женой. Впрочем, "несчастна" — не совсем подходящее слово: она будет абсолютно уничтожена…
Эстер подумала о брате, и неожиданно ей стало стыдно. Ведь Эдварду сейчас гораздо тяжелее: сначала он потерял Эстер, а теперь теряет работу, которая помогала ему восстанавливать мир в душе. Она наверняка справится со своим чувством к Гордриджу быстрее, чем Эдвард — с таким тяжелым двойным ударом судьбы. Время лечит все раны, а ведь их с Филипом практически ничто не связывает. Ее любовь совсем молода: она длится всего вторую неделю. А Гордридж и вовсе никогда не любил ее… Глупо так убиваться над тем, чего у тебя нет и не было!
— Ланч готов! — Бодрый голос Филипа прервал ее грустные мысли. — Иди поешь!
Эстер с трудом встала со стула и направилась к раскладному столику, который они обычно использовали во время еды. Увидев Филипа, она с досадой почувствовала, что сердце ее опять куда-то проваливается. Он натянул рубашку, но от этого его притягательная сила не уменьшалась. Глаза были угрюмо-задумчивыми, хотя голосу он явно пытался придать беззаботность. Может быть, то, что произошло между ними, все-таки произвело на него какое-то впечатление?
Они уже использовали все свои запасы свежих продуктов и теперь жили на консервах и концентратах, которые иногда дополнялись лобстерами или лангустами, пойманными Гордриджем. В открытом океане за пределами залива было, конечно, изобилие рыбы, но из-за опасных течений никто из них не отваживался заплывать так далеко. На острове не росло никаких фруктовых деревьев, поэтому их питание становилось несколько однообразным. Эстер даже пару раз пекла хлеб и, хотя он получался довольно неказистым на вид, никто из мужчин никогда не жаловался.
Теперь она ждала, что он предложит ей тушеное мясо на толстом куске хлеба. Но вместо этого Гордридж открыл банки с морским окунем, картофелем и горошком.
Он также откупорил бутылку, которая стояла в холодильнике с момента их прибытия на остров, и с большой торжественностью налил вино ей в стакан. Похоже, он хочет, чтобы я запомнила сегодняшний день, с неясной тревогой подумала Эстер.
Филип поднял свой стакан.
— За нас!
— По-моему, никаких "нас" не существует, — холодно заметила она. — Давай лучше выпьем за твою книгу. Желаю тебе всяческих успехов с ней!
Гордридж был явно недоволен, но постарался не показать вида.