— С тебя вообще нельзя спускать глаз, — проворчал Ив, оглядываясь на смущенную его тоном Софи. Его глаза были полны нежности, и это окончательно лишило ее присутствия духа. Она уставилась в окно и больше не говорила.
Софи поймала себя на том, что утратила ощущение времени. То и дело поглядывая на часы в приемном покое больницы, она никак не могла сосредоточиться и запомнить время. Она в одиночестве ожидала, пока Иву зашьют рану, и ей казалось, что это длится бесконечно долго. Арлетта встретила знакомых и где-то болтала с ними.
Дверь кабинета открылась, и Софи вскочила, увидев высокую фигуру Ива.
— Ну как? — спросила она, почему-то покраснев. — С тобой все в порядке?
— Думаю, что да. Они все вычистили и наложили шов. Похоже, они уверены, что осложнений не будет, — бодро сообщил Ив.
Он подошел к ней и произнес совсем другим голосом:
— Софи… — Она вся напряглась, и он, заметив это, ободряюще и вместе с тем робко положил здоровую руку ей на плечо. — Софи, давай попробуем… попробуем все начать сначала. Сегодня мне пришлось столько пережить… Столько всего передумать… Наш ребенок… — На лице его появилось задумчивое, мечтательное выражение. — Сын или дочь. Послушай, если не для себя, то для него мы должны попробовать еще раз.
— Может быть, ты и прав, — тихо сказала Софи.
— Нам с тобой повезло, мы оба росли в нормальных семьях, с двумя любящими родителями, — дрогнувшим голосом продолжал Ив. Затем, словно испугавшись, быстро добавил: — Конечно, я не хочу сказать, что мать… или отец не в состоянии воспитать ребенка в одиночку.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — с трудом сдерживая слезы, ободрила его Софи. Она изо всех сил старалась не разрыдаться от переполнявших ее эмоций.
— Но ребенок… Когда родителей двое и они любят друг друга… уважают и доверяют друг другу…
— Мне очень жаль, что я сразу не рассказала тебя о Фернане, — проговорила Софи, не страшась вернуться к тому, что их разделило. — Я должна была это сделать и все время собиралась, но…
Она не знала, что, сказать еще. Несколько часов назад, поняв, что произошло, увидев рану Ива и его кровь, она осознала, как он рисковал, спасая ее и ребенка. Теперь она не могла скрывать от себя, что любит его преданно и глубоко. Но скорее всего безнадежно. Она и сейчас была уверена, что он любит Катрин. Впрочем, даже если бы он и не любил Катрин, оставались и все прочие проблемы: ее дядя, ваза.
— Мы просто не имеем права не попробовать, — донеслись до нее слова Ива.
— Попробовать… — медленно повторила она и посмотрела ему прямо в глаза. — А что, если ребенок… если наш ребенок будет похож на дядю Фернана? Будет ли он тебе так дорог тогда?