— Вот именно, милая. Мы не так уж непохожи, когда с нас спадает вся мишура обычной жизни. Здесь наши тела прекрасно подходят друг другу.
— Нам еще предстоит проверить, насколько хорошо они подходят.
— Более храбрых речей я от девственницы не слышал!
Она опустилась на постель и почувствовала, как он нависает над ней. Он продолжал лежать на боку, но рядом с его сильной и крупной фигурой она ощущала себя маленькой и хрупкой.
— Или я разбудил в тебе желание продолжить то наслаждение, которое я подарил тебе, когда мы в прошлый раз были в постели вместе?
Его голос был хрипловатым, но веселым.
— Кажется, вы упомянули слово «доверие».
Он неспешно провел кончиками пальцев по ее груди. Она задрожала, ощущая, как от этого прикосновения растекается сладкий жар.
— Я это высоко ценю, милая. — Он бережно обхватил пальцами ее грудь, заставив бутон ее соска набухнуть в ожидании его поцелуя. — И сегодня я собираюсь этим воспользоваться.
— Не сомневаюсь. И надеюсь, что все окажется не хуже.
Он наклонил голову, внимательно всматриваясь в ее лицо.
— Ты в этом не уверена? Почему? Ты же знаешь, что я подарил тебе блаженство в прошлый раз!
Его гордость была задета, Джемма почувствовала это по его тону.
— Это так. Но как мне кажется, на сегодня вы наметили нечто иное — то, чего я никогда не знала. Поэтому я и могу только сказать, что надеюсь на это. Но как я, помню, вам понравилось, когда я делала вот так.
Опустив руку, она обхватила пальцами его жезл. Он оказался шелковисто-нежным и в то же время жестким. Гордон судорожно вздохнул — и его лицо застыло. Джемма передвинула руку к концу его жезла, туда, где его венчала корона. Она осторожно провела пальцами по ней, прислушиваясь к собственным ощущениям — и к звуку его дыхания.
— У тебя изумительно ловкие руки, малышка.
— О! Это должно означать, что мои действия вызывают ваше одобрение… мой господин и супруг?
Это обращение она использовала как проверку. Множеству мужчин нравится слышать подобное от своих жен, а некоторые даже требуют, чтобы к ним именно так и обращались.
Гордон моментально открыл глаза:
— Оставь эти традиционные слова до того момента, когда нас смогут слышать посторонние, милая. Я никогда так себя не вел, когда мы оказывались вдвоем. Но я могу понять, почему ты в этом не уверена.
— Ясно. А вы не боитесь, что я чересчур расхрабрюсь, если вы не будете ставить меня на место?
Его широкая улыбка была полна озорства.
— Скорее я опасаюсь, что ты будешь кроткой, мадам! Вот этого я действительно боюсь. Честно.
— Таких страданий допустить никак нельзя. Лэрд Бэррас собственной персоной — и боится!