На столике у ванны выложили куски разнообразного мыла. Ощутив цветочный аромат, она протянула руку и взяла один из кусков. Он был надушен розмарином. Потянувшись за следующим, Джемма почувствовала запах вереска. Третий пряно пах гвоздикой. Выбрав именно этот, она начала мылить руку. Ула пристально наблюдала за нею, подмечая все мелочи.
После очередного стука в дверь в комнате появились две служанки. Они не считали, что их присутствие во время ее мытья может ее побеспокоить. Такое никому и в голову не пришло бы. Скрытничать могли только предатели и заговорщики, которым надо было скрывать свои проступки.
Тем не менее, Джемма успела привыкнуть к уединению. Прикусив губу, она неподвижно застыла. Ула приказала служанкам вымыть ей голову. Они осторожно занялись этим, стараясь не потревожить недавно зашитую рану на ее голове. Тем временем пришли другие служанки — на этот раз с теми платьями, которые ей пообещала Ула. Джемма закрыла глаза, но все равно вокруг нее все время слышались шаги посторонних. Волнение и возбуждение все нарастали, полностью подчинив ее. Сегодня ей казалось, что солнце склоняется к закату необычно быстро. Служанки то уходили, то появлялись снова. Они приносили подносы с едой, к которой она даже не притрагивалась, и подогретый сидр, который она едва пригубила. После примерки нарядов пришли новые женщины со швейными принадлежностями и принялись проворно переделывать те платья, которые она отобрала.
В комнате по-прежнему было тихо, и Джемма поняла, что причина общего молчания в ней самой. Прислуга еще не поняла, что она за человек. Никому не хотелось сказать что-то лишнее и вызвать неудовольствие своей новой госпожи. Джемма чувствовала, что все стремительно движется к тому моменту, когда ей придется принимать решение.
«Ты его уже приняла — и прекрасно это знаешь», — сказала она себе. Однако признание этого факта нисколько не сняло ее напряжения. Оно только усиливалось, наполняя ее тревогой все то время, пока Ула расчесывала ей волосы, так что, в конце концов, даже они засияли. Выбранное ею платье было из мягкого синего шелка с бархатной каймой. Вырез был прямоугольным, а рукава заканчивались длинными манжетами с отворотами. Посмотрев на головной убор, прилагавшийся к платью, Ула решительно покачала головой — этот фасон любила Екатерина Арагонская, его высота должна была символизировать желание заручиться благосклонностью небес.
— Не понимаю я придворную моду! Но тебе шляпа не нужна, потому что сегодня у тебя свадьба. Жаль, что плюща не осталось, все листья уже пожелтели.