— Как бы мне ни хотелось это сделать, милая, было бы подло не устроить в твою честь брачного пира.
— Но у людей было так мало времени! Как они все успели?
Он наклонился к ней, чтобы посторонние следующих слов услышать не могли.
— Да, конечно. Но как видишь, Джемма, похоже, что все были очень рады внести свою лепту в то, чтобы сегодняшний день стал для нас особенным.
— Я такого не ожидала, спасибо.
Он высокомерно выгнул бровь.
— Джемма, не думай, пожалуйста, будто я не умею устраивать праздник. Тем более в такой знаменательный для нас день.
Его тон давал ясно понять, что он скорее серьезен, нежели шутит. Ее ресницы затрепетали: неужели Гордон озабочен тем, чтобы произвести на нее благоприятное впечатление. Она не понимала, как ей следует реагировать. Он выпустил ее руку и тут же взял ее за подбородок, заставив поднять голову. Его глаза лучились счастьем.
— Я ясно вижу, что мне предстоит приложить немало усилий, чтобы завоевать твое доверие. Мне не нравится, что ты во мне сомневаешься.
— Пока между нами было мало счастливых моментов.
Он чуть склонил голову к плечу.
— Ну, бывали мгновения большого накала.
Снова послышались радостные крики. Повернув голову, Джемма увидела, что мужчины отодвигают столы, освобождая немалую часть зала. Как только это было сделано, пары заняли свои места и начались танцы. Немало мужчин и даже несколько женщин взялись за инструменты, чтобы играть для танцующих. У них были бубны, флейты, скрипки и волынки. Им удалось слаженно начать мелодию, от которой она снова принялась пристукивать ногой.
— Ты на чем-нибудь играешь?
— Да… — Джемма запнулась, изумленно понимая, что Гордон прилагает усилия к тому, чтобы лучше ее узнать.
Это удивило ее, она внезапно подумала, что сама ни разу не делала попытки с ним поговорить.
— Я играю на мандолине. Отцу очень нравилась негромкая музыка.
— А мне ты поиграешь?
Уголки ее губ невольно приподнялись, и она с трудом заставила себя снова опустить ресницы.
«Матерь Божья! Да она кокетничает!» — понял он.
— Если хотите. Можно будет привезти из Эмбер-Хилл мои вещи?
Впервые по Гордону стало заметно, что он смутился.
— Да, мне следовало бы раньше это сделать. Но признаюсь, что был слишком занят тобой и не подумал о том, что у тебя нет даже чистой сорочки.
— Ула дала мне все необходимое.
Он поморщился:
— Да, и сделала мне едкое замечание, когда рассказывала об этом.
Джемма невольно рассмеялась. Это негромкое выражение веселья заставило Гордона обиженно фыркнуть, но и он не сдержал улыбки.
— Ула — женщина серьезная. Прекрасно умеет поставить на место мужчину, не произнеся ни единого слова, к которому можно было бы придраться.