Она улыбнулась, вытерла подрагивающую плоть мужа заранее припасенной тряпицей. Естество его теперь было похоже на усталого воина, только что вернувшегося из похода и согнувшегося под тяжелой ношей богатой добычи.
— У меня с тобой тоже каждый раз, как первый, — произнесла она и влюбленно посмотрела на мужа. — Если бы ты знал, как я благодарна Всевышнему, что Он ниспослал тебя мне.
— А я благодарен и Ему, и тебе, — с хрипотцой произнес Мохаммед-Эмин.
— А мне-то за что?
— За то, что ты любишь меня.
Она обняла его.
— Я готова так стоять целую вечность.
— Я тоже.
— Тебя ждет бакши [19] Бозек.
— Подождет.
— Значит, мы будем так стоять?
— Будем.
— Целый день?
— Целый день.
— И целую неделю?
— И целую неделю.
— И не будем ни есть, ни пить?
— Мы будем сыты друг другом.
Таира потянулась и поцеловала его в щеку.
— Ступай, уже пора. У нас впереди еще целая ночь.
Когда он ушел, она вспомнила про грудь. Потрогала ее, и ничего не почувствовала, словно грудь была чужая.
Вечером у нее потянуло в пояснице. Потом заболел низ живота и крестец. Такое уже бывало дважды и закончилось выкидышем.
Затем ее стошнило, и начались схватки. Она велела позвать бабку знахарку, что жила при дворце. Та пришла через малое время, но Таира уже корчилась от страшной боли, и из вместилища обильно шла кровь.
— У меня никогда не будет детей, — прошептала Таира бабке, когда все кончилось.
— Да что ты, бике, — попробовала утешить ее знахарка. — Старше тебя рожают, и ничего…
— У меня детей не бу-удет, — горестно простонала Таира, и по ее комнате пронеслась быстрокрылая тень, обдав ханбике прохладным дуновением.
— Мир. Теперь мне нужен только мир, — повторил Мохаммед-Эмин, цепко глядя в глаза собеседнику. — Говори, что хочешь, кайся моим именем, кланяйся в ножки их самому захудалому хакиму, от коего зависит даже самая малая малость, но привези мне мир.
Бакши Бозек кивал головой, не смея возразить хану и мысленно готовясь к сырыми и холодным московским зинданам.
— Подкупи всех, кого возможно и невозможно, сули им все мыслимое, — продолжал Мохаммед-Эмин, — обещай великому князю от моего имени вернуть незамедлительно всех полоняников до единого без всякого выкупа, только привези мне мир. Привезешь — сделаю своим Карачи и арбабом аулов на Высокой Горе, не привезешь…
Мохаммед-Эмин выразительно посмотрел на бакши и замолчал.
— Я все понял, — поднялся Бозек и в почтительном поклоне попятился к дверям, которые открыли перед ним ханские джуры. — Да продлит Аллах твое дыхание, всемудрейший из мудрых и величайший из великих.
Тем же днем Бозек умчал на Москву, попрощавшись с семьей и на всякий случай отдав последние распоряжения. Потому как повеления хана надлежало исполнять незамедлительно. Это у урусов слова еще не действие. Вместо того чтобы исполнить полученное веление точно и в срок, долго будут тянуть вола за хвост, и покуда рак на горе не свистнет или жареный петух в задницу не клюнет — и не почешутся. Ну или ежель государь плахою не пригрозит. Только тогда и исполнят приказание. Да и то кое-как. Дескать, сойдет.