были на грани резкого падения цен на сельхозпродукцию, что неминуемо означало бы разорение крестьян. Нет, за время войны мы, слава богу, скинули союзникам все излишки, причем за золото, да и падение производительности труда из-за отрыва такого количества рабочих рук по причине мобилизации также позволило несколько уравновесить спрос и предложение. И еще лет пять, вследствие того что хозяйства Германии, Австрии, частично Франции, а также Сербии и большинства новых независимых государств находятся после войны в совершеннейшем расстройстве, у нас есть. То есть пока рынок для нашей сельскохозяйственной продукции будет. Но вот потом… Ведь за эти пять лет произойдет не только восстановление производительности труда в нашем хозяйстве и пострадавших от войны странах, но и все наши будущие переселенцы укоренятся на новом месте и поднимут свои хозяйства. Так что структурные перемены неизбежны. А это дело очень болезненное. И те, кто будет их проводить, совершенно точно не удержатся у власти. Ну вот точно! Уж больно жестко все придется делать… Да, уверен, потому и хочу, чтобы на этом месте были не вы, государь, а кто-то другой и все перемены произошли путем перевыборов, а не революции. Демократия, конечно, — еще то дерьмо, но идеальной системы власти человек создать просто не способен из-за собственного несовершенства. Везде есть свои недостатки, но и свои достоинства. И нам надо попытаться выстроить такую систему, чтобы уже известные нам недостатки максимально купировались, а все имеющиеся достоинства получили возможности для реализации. Именно поэтому я и настаиваю на немедленной инициации преобразования власти — сейчас мы располагаем наибольшим влиянием на ход вещей и сумеем добиться наиболее разумного устройства государства, при котором император, сохранив влияние на политические процессы, снимет с себя непосредственную ответственность за текущие события, зато сможет контролировать события глобальные, стратегические, значимые для роли и места народа и государства Российского в масштабах истории… Тем более что никто, даже император, не в силах пойти против всенародного желания верить в миф. Сегодня этот миф зовется «демократия и народное представительство». А ежели ты не можешь противостоять какому-то движению, следует это движение возглавить…
— Приехали, ваше высочество.
Я отвлекся от воспоминаний и посмотрел в окно. Да уж, жиденько. А впрочем, чего ожидать-то? Чай, не Москва и не Санкт-Петербург, а всего-навсего Вышний Волочек. Тысяч тридцать населения. Из них все, кто сумел добраться сюда, за десять километров от города, — здесь. А таковых немного. Лошади на «тракт» не допускаются, а автомобилей в Вышнем Волочке вряд ли больше сотни будет… Плюс с тысячу приглашенных, половина — журналисты. Хоть и великое событие — ну, по моему мнению, — а все ж в глуши.