— Этого не случится.
— Но все же?
— Я не погибну, — сказал Хорус, и в каждом звуке этих слов прозвучала непоколебимая уверенность.
Его взгляд, яркий и решительный, встретился с глазами Петронеллы, и она ощутила, как вера в могущество Воителя растет и заполняет все ее существо.
— Я верю вам, — сказала она.
— А хочешь, я познакомлю тебя с морнивальцами?
— С кем?
— Сейчас увидишь, — улыбнулся Хорус.
— Еще один клятый летописец! — фыркнул Абаддон, качая головой при виде появившегося на пусковой палубе Хоруса, сопровождаемого женщиной в красно-зеленом платье. — Мало того что они постоянно клубятся возле тебя, Локен, но Воитель? Это отвратительно.
— Почему бы тебе не сказать ему об этом лично?
— Не беспокойся, скажу, — ответил Абаддон. Аксиманд и Торгаддон промолчали, они слишком хорошо знали, когда не следует перечить вспыльчивому Первому капитану. Но Локен не слишком часто общался с Абаддоном, и, кроме того, еще не утих его гнев после стычки на Давине, когда тот защищал Эреба.
— Ты считаешь, что в деятельности летописцев нет ничего полезного?
— Ба! Да нянчиться с ними — только понапрасну тратить время. Разве Леман Русс не посоветовал дать каждому из них оружие? По мне, так это было бы в тысячу раз полезнее, чем их глупые поэмы и картины.
— Дело не в поэмах и картинах, Эзекиль, а в том, чтобы сохранить дух нашего времени. Дело в истории, которую мы пишем.
— Мы здесь не для того, чтобы писать историю, — возразил Абаддон. — Мы ее создаем.
— Верно. А они ее расскажут.
— И какая нам от этого польза?
— Может, для нас и никакой, — ответил Локен.
— Так для кого же? — резко бросил Абаддон.
— Для тех поколений, что придут после нас, — сказал Локен. — Ведь Империум останется. Ты себе и представить не можешь ценность собираемой летописцами информации: целые библиотеки хроник, галереи картин и бесчисленные города поднимаются во славу Империума. Через многие тысячи лет люди будут вспоминать эти времена, узнавать о нас и восхищаться благородством наших деяний. Наступит эпоха просвещения, и люди пожалеют, что не были с нами. Все наши завоевания останутся в веках, и человечество будет вспоминать Сынов Хоруса как борцов за объединение и прогресс. Подумай об этом, Эзекиль, прежде чем так легкомысленно обвинять летописцев.
Локен пристально уставился в лицо Абаддона, ожидая возражений.
Первый капитан не отвел глаз и рассмеялся:
— Что ж, может, и я заведу себе личного летописца. Кому не хочется, чтобы его имя помнили в будущем, а?
Торгаддон похлопал обоих друзей по плечам.
— Ну, кому же захочется тебя вспоминать, Эзекиль? Это меня будут помнить, героя Паучьего Царства, спасшего Детей Императора от неминуемой гибели в лапах мегарахнидов. Эту историю не грех рассказать и дважды, правда, Локен?