На следующее утро служба автоинспекции сообщает мне имя владельца «БМВ»: Матье Робийяр, портной, и адрес: улица Нотр-Дам-де-Лоретт, 26, 9-й округ Парижа. Кроме того, я узнаю, что Матье Робийяр, прозванный Нантийцем[11], был арестован несколько лет назад летучей бригадой вместе с Жирье. След мне кажется интересным.
Но когда я прихожу по полученному адресу, я узнаю, что Нантиец никогда там не жил и никому там не известен.
8 июня загорелый и элегантный, в бежевом габардиновом костюме Полледри возвращается из Альби в Париж. Его страх исчез. Несколько дней, проведенных в обществе Анриетты, окончательно вылечили его. Накануне ему позвонил Эмиль:
— Как дела, старина? Отдыхаешь?
Приветливый тон Бюиссона окончательно успокоил Полледри, и он даже осмелился пошутить:
— Только с француженкой можно забыть о всех неприятностях.
— Хорошо, — сказал Бюиссон, — только не растрачивай в алькове всю свою энергию. Она еще пригодится. Есть интересное дело. Возвращайся.
— Когда? — спросил Полледри счастливым, но несколько недоверчивым тоном.
— Послезавтра я приглашаю тебя и Жанно на ужин в «Брестскую таверну»[12]. Восемь часов тебя устраивает? Ты знаешь, где это?
— Да, знаю. Я буду в восемь. Чао.
Полледри прибывает на вокзал Аустерлиц в семь часов. Погода была великолепной, и на улицах было много загорелых девушек в летних платьях. Радуясь жизни, Итальянец решает отправиться на свидание пешком, но затем передумывает: в такую жару он быстро вспотеет и натрет себе ноги в новых туфлях. Он находит телефонную будку и звонит своей приятельнице, работающей на тротуаре возле Ла-Мадлен**, и предлагает ей закончить вечер вместе. Он зайдет за ней около полуночи. После этого Полледри останавливает такси и называет шоферу адрес ресторана, где его ждет Мсье Эмиль.
Он входит в зал на четверть часа раньше, но Бюиссон и Орсетти уже сидят там, за стойкой бара. Заметив его, мужчины спускаются с табуретов и идут к нему навстречу. Орсетти искренне рад возвращению друга и бывшего сокамерника. Он обнимает его и хлопает ладонью по спине с чисто корсиканским радушием, затем ему энергично пожимает руку улыбающийся Бюиссон.
— Рад видеть тебя, Итальянец, — говорит он, — ты в полном порядке.
Полледри готов прослезиться от счастья. До чего же он рад встрече с друзьями! Его тревога улетучилась, и сердце эткрыто для дружбы.
— Как Анриетта? — спрашивает Бюиссон, увлекая его к стойке бара.
— Прекрасно, не считая того, что ее очень расстроил мой внезапный отъезд, но что поделаешь? Работа есть работа. А ты как, Эмиль? Как у тебя на любовном фронте?