— Ни-ко-то-рый! — по складам произнес я, — А почему только они? А сам Дармобрудер? Или охранник?
— Трое вышеперечисленных подследственных, — принялась деловито объяснять Сонечка, — находились в пресловутой галерее вечером накануне отравления Жрушко, после распития мною кофе и ухода домой, они же прибыли на следующий день до моего пришествия в кабинет и приготовления на завтрак вышеозначенного напитка. Ясно изложено, гражданин начальник?
— Ну. А остальные?
— Дармобрудер и охранник? Шеф накануне ушел раньше меня, а с утра уехал готовить для итальянцев разные мероприятия. Ему же надо дорогих гостей окучивать? Ресторан заказать, в клуб свозить, в Звенигород, еще куда-нибудь. Политес, милый ты мой, штука сложная! А вот охранник сидит безвылазно на своем месте. Его, конечно, может напарник подменить, но… — Соня задумалась, — Выходит, я самого преступника расспрашивала насчет подозреваемых? Забавное предположение! Но ведь Игорь-то знал: итальяшки уже пару раз видели чертовы опусы, мы же мимо охранника прошли, а он привставал, чтоб на задницу Элеоноры полюбоваться. Значит, в третий раз в этот зал мы могли и не ходить. А насчет своих опасений по поводу стойкости "акселератика" я при Игорьке неоднократно шутила, говорила: обхожу эту чугунную болванку в треть тонны весом по стеночке. А он слушал и посмеивался. Да и вообще всегда хорошо ко мне относился. Ну, словом, подпиливать чертов статуй ему резону не было! Он знал, что я под проклятого чурбана по доброй воле ни ногой! И потом: Игорь мог войти в мою комнатушку в любой момент: когда я на обеде или вышла — за сигаретами там, за хот-догом. И все спокойненько осмотреть, до последнего ящичка. Зачем ему меня усыплять? Кстати, остальной троицы подозреваемых это тоже касается. Втайне обыскать мое рабочее место, мою сумку и карманы плаща легче в мое отсутствие, ничего в чай-кофе не подсыпая.
— Видимо, все-таки не они, — задумчиво согласился Даня, — Похоже, кто-то посторонний, у кого времени мало. Поэтому он торопится, делает глупости. А мы пытаемся связать его ошибки в систему объяснимых поступков. Помнишь, — обратился он ко мне, — как мы цепочку выстраивали, выстраивали однажды, а оказалось, это просто цепь совпадений.
— Да! — кивнул я, — Но тут умысел присутствует, по всему видать. Только мы не знаем, как к нему подступиться, к мотиву преступления.
— Знаете, мальчики! — неожиданно бодро заявила Соня, — Не стоит снова разводить бодягу! Информации пока не хватает, нужны хоть какие-нибудь данные, а то, что есть — сплошные белые пятна. Ни подозреваемого у нас нет, ни мотива, и смысла в действиях преступника мы тоже не видим. Если сидеть тут и перечислять, чего у нас нет, можно до завтра проваландаться. Прошу меня извинить за бестактность, но я еще даже не умывалась, и кофе не пила, вообще ничего не пила, кроме анальгина. Хотите — приходите вечером в гости, может, к вечеру что-нибудь проклюнется. А пока я пошла в ванную, — и она, с трудом поднявшись с дивана, шаркая ногами, отправилась приходить в себя.