Я как можно равнодушнее пожала плечами. Узнаю – так узнаю.
– Ладно. Что на ужин?
– Каша с сухофруктами.
– Что-то не вижу огорчения на твоем лице, – поддела я его. – А как же мясо? Ты же вроде хищник?
– А почему я должен огорчаться? – усмехнулся в ответ князь. – Хищник, скажешь тоже… Одно время я вообще был вегетарианцем.
– В темнице, что ли, сидел? – Меня понесло. Но Максимилиан, кажется, вовсю наслаждался краткой минутой, когда можно было полюбоваться на Найту-без-тормозов.
– Да нет. Просто были такие убеждения.
Если бы я уже не сидела, я бы, наверно, упала.
– Убеждения? По доброй воле?
– Ну да, – серьезно кивнул он. – Мне тогда казалось, что вся ваша еда на один вкус… – Последние слова прозвучали неразборчиво, но Максимилиан быстро взял себя в руки и продолжил уже более громко: – Да и животных было жалко.
– А людей, значит, нет? – едко осведомилась я.
Максимилиан мой выпад проигнорировал и ответил обстоятельно:
– Если бы нам было присуще чувство безрассудной жалости ко всем подряд, то раса вымерла бы за несколько столетий. А маленькие причуды отдельных представителей на определенном этапе жизни значения не имеют.
Я задумалась. На время «кровавого безумия» шакаи-ар были лишены всех эмпатических способностей. А потом… Убивали ли они на войне, сводили счеты с врагами или охотились на случайных прохожих – жалости не было, и не было случая, когда жертва, воззвав к совести убийцы, спаслась бы. «Интересно, – размышляла я, отстраненно наблюдая, как Максимилиан достает из рюкзака пакет с едой, – а если он убьет меня, то ему будет хоть капельку жалко?»
Ответ мне был известен, но даже думать о нем не хотелось.
Свет луны едва пробивался через плотное переплетение ветвей. Костер медленно догорал, отдавая последние крохи тепла. Усталость навалилась с новой силой. Я зевнула раз, другой… Вымытый в ручье котелок отражал багровые переливы тлеющих углей. Почти уютно.
Максимилиан со вздохом поднялся и начал закидывать костер землей. Запихнул в рюкзак котелок, накинул плащ…
– Эй, что ты делаешь? – спохватилась я.
Князь посмотрел на меня с веселым удивлением:
– Ты собираешься спать около потухшего костра? На холодной, сырой земле? Кажется, кто-то боялся жуков и змей, разве нет?
– Ну, спать на земле я не собиралась, но…
– Тогда поднимайся и идем. Я видел недалеко прекрасное дерево… – закончил он интригующе.
– Дерево? – Настала моя очередь возмущаться: – Я не мартышка, чтоб на деревьях спать. И вообще, по такой темноте я туда просто не дойду!
– Ладно, уговорила, – усмехнулся князь и театрально поклонился: – Тебе идти и не придется, так уж и быть.