— Теперь я буду вынужден спросить, откуда вам известны тайны королевских подвалов, — шутливо произнес Шаман, беря бутылку и разливая вино.
— Не поймали, — засмеялась гостья. — Мужчины не читают рекламных журналов. Несколько лет назад, еще до войны, все эти прелести, — она обвела рукой стол, — были описаны в журнале «Вселенная для женщины».
— А я уж подумал, что это вы из королевской семьи, что было бы не очень и удивительно.
— Спасибо за комплимент, но давайте выпьем за дружбу.
— Давайте, но почему именно за нее? Женщины обычно хотят выпить за любовь.
— За любовь мы обязательно выпьем, но время для этого еще не пришло. Любовь — это хрупкое и нежное создание, способное разбиться или пройти. Дружба — это сила и уверенность в партнере. Я люблю силу, но хочу любви, как каждая женщина.
Она подняла стаканчик и медленно, маленькими глотками стала пить, закрыв от удовольствия глаза.
Шаман, тоже не торопясь, пригубил свой, прижимая вино языком к нёбу. Оно было действительно изумительного вкуса. Мягчайший бархат коснулся губ и языка, растекся легкой сладостью во рту и, нежно стекая в горло, обволок его приятным холодком. Живительная струйка легким теплом взорвалась в желудке и, не остановившись, приятной волной охватила низ живота. Хотелось закрыть глаза и бесконечно пить и ощущать эту вкусовую поэму чувств.
Смирнов не был поэтом, но что-то подобное мелькнуло у него в голове, когда вместе с первым глотком он ощутил аромат, от которого голова слегка поплыла, тело на пару секунд сделалось невесомым, а потом медленно стало наливаться силой.
Он посмотрел на гостью. Женщина замерла с закрытыми глазами, но под его взглядом медленно их раскрыла. Они лучились коварным, притягательным блеском.
— Я ошиблась, — слегка охрипшим голосом проговорила она.
От звука ее голоса у Шамана мурашки побежали по телу.
— «Рамор» нельзя пить за дружбу.
— А за что же его тогда пить? — спросил Смирнов, удивляясь тембру своего голоса. Тягучего, хрипловатого, завораживающего.
— За вечность в раю. За секунду страсти, длящейся вечность, — ответила она.
Еще около минуты они сидели в легкой прострации, когда не хочется ни двигаться, ни думать, а только ощущать и наслаждаться.
— Коварно, как женщина, — наконец произнес Шаман, делая попытку побыстрее освободиться от отпускающей его неги. — Но сейчас я впервые пожалел, что не являюсь королем.
Он взял вилку и потянулся к мясу.
— Нет, — остановила его движение женщина. — Первую рюмку закусывают корнем узура.
Она первой взяла маленький кусочек и, положив его себе в рот, стала медленно жевать. Смирнов не стал спорить и сделал то же самое, пытаясь уловить малейшие нюансы вкуса. Было приятно, но по сравнению с только что пережитыми ощущениями вкус не создавал чувства эйфории и нежелания с ней бороться.