— Нет, ни в коем случае.
— Еще один вопрос: кроме вашей в других организациях тоже строили бараки по этим проектам?
— Да! Во всех.
— Отступление от проектов было допущено?
— Нет.
…Вернувшись в кабинет Качурина, мы долго разбирали материалы дела, читали и еще раз перечитывали их.
Подняв усталые глаза, Давид Евсеевич внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Пиши постановление об освобождении. Я тебе говорил, что хотел проверить себя и принять решение наверняка. Потому что могут найтись умники, которые будут жаловаться на прокурора, а мне не хотелось бы еще раз возвращаться к этому делу. Ясно, мой заместитель допустил ошибку, когда давал санкцию на арест еще тогда, в 1937 году. Пиши постановление и немедленно.
Я стремглав вылетел из кабинета прокурора. Потом взял себя в руки и спокойным уверенным шагом зашел в свой кабинет. Овдиенко сидел, положив голову на стол. Он дремал. Конвоиры переминались с ноги на ногу.
— Иван Иванович, где ваша семья?
— Жена уехала к родным в Саратов, там и сын. А почему вы заинтересовались моей семьей? — спросил Овдиенко с удивлением.
— Интересуюсь, куда вы направитесь, когда будет подписано постановление об освобождении вас из-под стражи.
Не успел я договорить, как Овдиенко закрыл лицо руками, плечи его вздрагивали, поседевшая голова покачивалась. Потом он попросил, чтобы зашел прокурор, и, когда появился Давид Евсеевич, Овдиенко молча крепко пожал ему руку.
…Позже я встретил Ивана Ивановича Овдиенко во время боев в районе Халхин-Гола. Это было в начале июня 1939 года незадолго до начала очередной атаки японцев.
Поздоровались, присели у подножья бархана, вспомнили о том, о сем, в том числе и о его аресте.
— А ведь как ни тяжело мне было, я верил, что разберутся. Меня эта вера не покидала все время, хотя, конечно, было трудно, очень трудно…
Потом я слышал, что Овдиенко отважно сражался в Великую Отечественную войну и погиб в 1941 году смертью храбрых, защищая Советскую Родину.
…Горайко замолк. Мимо окон поезда проплывали брянские леса, и он начал негромко напевать известную песенку о шумящем брянском лесе…
Глядя в темноту ночи, Горайко несколько минут молчал и возобновил свой рассказ о делах далекого и недалекого прошлого.
— Вспоминаю и другой случай, уже значительно поздний, когда мне пришлось работать прокурором на западе нашей Родины.
Как-то в городе Днестровске произошли два исключительно дерзких преступления. В разное время были убиты два человека. Все было загадочно и сложно. А так как преступления не были раскрыты, в народе пошли разговоры, весьма для нас нелестные. Следствие я поручил провести прокурору-криминалисту Александру Александровичу Чепурному.