Мне кажется, что вы приписываете нам несуществующие заблуждения. Неужели вы посмеете утверждать, что я хотя бы раз упомянул сегодня слова “пассивность” и “подчиненность”?
—Дело не словесной оболочке, а в содержании ваших речей. Говоря красиво и правильно о необходимости активной деятельной жизни, вы сами выхолащиваете из этих мыслей весь их смысл, тут же превращая понятие деятельности либо в слепое, рабское подчинение тому или иному руководителю, либо в сюсюкающее благопожелание приносить пользу людям не в виде конкретной помощи, а путем посылки другому сердцу привета от своего сердца.
—Я не понимаю, почему вы употребляете олово “рабское”? Разве на естественно, что, решившись следовать чьим-то указаниям, избрав свой путь в другом человеке, надо находиться в гармонии с тем, кого ты назвал своим Учителем?
—Совершенно естественно… Для собаки. Не могу утверждать, но, по-моему, именно это животное, пусть и неосознанно, используется вашей религией в качестве идеала ученика-буддиста, от которого требуется, подчиняясь, отбрасывать все сомнения и даже мысли, поскольку де взор ученика не может охватить широту планов Учителя. Может быть, это и хорошо в качестве руководства для собаки, но человеку разумному явно не подходит, ибо отнимает у него то, что как раз и делает его человеком - разум!
—Самый худший вид гордыни, мистер Брэдли - это гордыня интеллекта. Я понимаю, как трудно интеллигенту, с его ограниченностью и честолюбием, отказаться от интеллектуальных накоплений, но только отказ от них и несет истинную свободу, позволяющую без предубеждения подходить к любому явлению и любой мысли.
—Прекрасный гимн во славу животности и безграмотности! Вы знаете, я все больше начинаю понимать, что ваше учение далеко небезвредное заблуждение. И самое опасное в нем - это желание, хотя и завуалированное красивыми словесами, низвести человека до уровня животного.
—Вы меня извините, уважаемый доктор, но есть некоторые слова, превращающиеся в голословное оскорбление, если правдивость их не доказана.
—Почему же “голословное”? По крайней мере, половина вашей сегодняшней проповеди была посвящена медитации, являющейся, с точки зрения буддизма, вершиной человеческого совершенства. Недаром она называется у вас “царственной ражд-йогой”.
—И что же вас не удовлетворяет в медитации?
—Прежде всего, то, что она призывает человека освободиться от мыслей, как раз и отличающих человека от животного. Разве это не так?
—Конечно, так. Еще великий Ауробинцо Гхош говорил, что способность думать - это замечательный дар, но способность не думать - дар еще больший. Вам, как врачу, должно быть, хорошо известен психологический закон, по которому все открытия совершаются тогда, когда останавливается мыслительный аппарат, когда в действие вступает интуиция.