Нет, я не роптал на судьбу. “Каждый должен сам выбирать себе судьбу, а выбрав, идти по ней до конца без жалоб и слез” - успел внушить мне отец ещё до того, как оказался в одной из десятков тысяч подземных усыпальниц, размещенных где-то под нами, и выход из которых я и должен был охранять. Да, действительно, жаловаться нечего: я сам выбрал свою судьбу, согласившись на брак с настоящей женщиной, а не с фантомом какой-нибудь кинозвезды.
Меня и сейчас продолжают волновать воспоминания о том вечере, когда Джейн сама пришла в мою маленькую квартирку. Жизнь в мире оживающих призраков давно уже отучила нас от неожиданных визитов друзей, тем более по ночам. Вот почему, услышав тот вечерний звонок, я, прежде всего, расстегнул кобуру револьвера, выключил свет, и только тогда осторожно подошел к глазку бронированной двери, выходящей на улицу. В тусклом свете прибора ночного видения я увидел настороженно замершую фигурку в черном, окруженную роем летающей нечисти. Я уже собирался выругаться покрепче в дверное переговорное устройство, когда характерное движение руки, поправляющей волосы, позволило мне узнать, кто скрывается под маской ночной колдуньи.
Пока я со смехом выгонял за дверь фантомы летучих мышей, созданные Джейн для достоверности, она распахнула свой крылатый плащ, и поставив на стол бутылку настоящего итальянского “Кьянти”, устало попросила меня:
- Только, пожалуйста, постарайся хотя бы сегодня ни о чем меня не расспрашивать и не ссориться.
Я вынужден был согласиться, хотя не мог не заметить, как нервно она закуривала и тут же бросала свои маленькие пахитоски с марихуаной. Мы не успели допить и половины бутылки, как Джейн, решительно выбравшись из кресла, в котором она обычно устраивалась с ногами, отодвинула столик и прыгнула ко мне на колени. Это было настолько неожиданно и необычно, что я почти замер, стараясь даже не слишком сильно дышать на нее: до сих пор любая моя попытка не только приобнять ее, но и просто взять за руку тут же отвергалась достаточно быстро и решительно.
- Обними меня, Джонни, - попросила она охрипшим от волнения голосом. — Крепче, еще крепче….Ну, будь же мужчиной, Джонни! Я так хочу, - потребовала она, потянув меня к моему старому полуразвалившемуся дивану…
- Пожалуй, хватит, - сказала она, спустя полчаса, включая торшер над нашими головами. — Мне надо идти. Надо, понимаешь, надо, - подчеркнула она, увидев мое погрустневшее лицо. — Ну не дуйся, пожалуйста, Джонни! Мне было хорошо с тобой, но сейчас надо идти. Я скоро позвоню тебе или приду.