Мартин неохотно вставал, тушил сигарету, полной грудью вдыхал цитрусовый аромат, наполнявший вечер, — давно знакомый и глубоко любимый запах, — поворачивался и шел к дому с женщиной, которая теперь была его женой.
Когда Эбби узнала о браке и Клэр, и Мартина с другими людьми, за окном уже стояла глубокая ночь. Услышав новости о свадьбе на одной из кассет, она была вынуждена встать и прогуляться по тихим коридорам редакции. Она ходила взад и вперед, не в силах сидеть на месте. Везде было темно, лишь в одном из кабинетов мигал танцующий узор заставки на мониторе невыключенного компьютера. Люди, работавшие в газете, по крайнем мере, большинство из них, уже крепко спали рядом с женой, мужем или просто любимым человеком. Эбби подумала, что хорошо бы собрать вещи и поехать домой, однако она уже не могла остановиться. Конечно, ей было любопытно: теперь ей уже не казалось, что можно посмотреть в глаза юноши и девушки с выцветших фотографий пятидесятилетней давности и сказать, чем кончится эта история. И все же ее толкало вперед не только любопытство. К нему примешивалась злость на Клэр.
Клэр могла вернуться. Она должна была вернуться. Эбби сама осталась в Лонгвуд-Фолс, чтобы сохранить «Леджер» и занять место отца. Но дело было не только в этом. Ее ничего не удерживало в Нью-Йорке. Во всяком случае, ничего, чему она позволила бы себя удержать, — и случайный звонок от взъерошенного молодого педиатра не в счет. А у Клэр был Мартин. В Лондоне ее ждала настоящая жизнь. Эбби не понимала логику решений Клэр: почему та осталась с отцом, почему вышла замуж за Дэниэла Класкера? Не могла она понять и Мартина, последовавшего ее примеру и женившегося на Френсис. Дело было именно в этом: Мартин и Клэр приняли решение, основываясь на логике, и стали жить сообразно велению разума, тогда как прежде их отношения всегда строились исключительно на любви. Любовь против логики — все сводится именно к этому.
Эбби хотелось защитить то, что было между Клэр и Мартином, хотелось оказаться в прошлом, вернуться в то самое мгновение, когда они собирались вступить в брак с другим мужчиной и другой женщиной, и сказать, чтобы они не делали этого.
Эбби вернулась в свой кабинет и снова стала перебирать вещи в портфеле. Она нашла оловянное колечко с зеленым камешком, то самое, которое попалось Клэр в десерте «Mystere» в придорожном кафе на юге Франции. Затем ей попалось объявление о свадьбе почти сорокалетней давности, вырезанное из «Лонгвуд-Фолс Леджер» — той самой газеты, где она сейчас работает, — пожелтевшее, с истрепавшимися краями, зажатое между двумя пластиковыми листами и сообщающее о бракосочетании Клэр Свифт и Дэниэла Класкера. Рядом с ним лежало еще одно, на этот раз довольно большое и иллюстрированное, помещенное на странице светской хроники в одном из лондонских изданий; на фотографии Мартин стоял рядом с потрясающе красивой женщиной. Они оба выглядели немного печальными и задумчивыми. Эбби также отыскала несколько вырезок из лондонских газет и журналов о ресторане «Беседка». Одна из них была с фотографией Мартина в белом поварском колпаке, в руках он держал запеченную курицу на серебряном подносе. Еще в портфеле лежало старое, потрескавшееся меню за восьмое марта 1958 года, в котором значилось следующее: