— В то же время, если ты все делаешь правильно — а я пыталась! — он теряет к тебе интерес. Ему стало скучно со мной. Со мной, — Кэрол недоумённо покачала головой. — Секс был замечательным, и Оуэн действительно хорош во всем остальном — ты понимаешь, о чем я. Порка и…
— Да, я понял, — поспешно перебил ее Стерлинг. Народу в кафе было мало, и в относительной тишине их разговор могли услышать.
— Он очень хорош в этом, — мечтательно продолжила Кэрол, — но… ему тяжело угодить. Та сессия в клубе… всё закончилось из-за такой глупой ерунды. Ну просто глупейшей. Оуэн любит говорить, ему интересно знать, почему что-то сработало, а что-то нет, а я не могу так. Во всяком случае, не так, как он того хочет. И еще я часто опаздывала. Он просто не понимает, что я не из тех людей, которые живут по графику. Я вольный человек. Смотри! — она театрально выбросила вперед обе руки, чуть не задев чашку с кофе, демонстрируя тонкие запястья с бренчащими друг о друга серебряными браслетами. — Никаких часов!
Да, да, это отличное доказательство. Стерлинг изменил мнение о ней с «самовлюбленной чудачки» на «потенциально сумасшедшую чудачку», а потом спрятал усмешку, когда у «вольного человека» зазвонил мобильный.
— Прости, — сказала Кэрол. — Подожди. — Она ответила на звонок, понизив голос. Стерлинг вежливо отвел от нее глаза и, обратив внимание на стеклянную витрину с пирожными, заметил, что та заляпана отпечатками пальцев тыкавших в нее посетителей. — Хорошо. Да. Да. Я знаю… ты тоже. Хорошо, пока. — Кэрол снова посмотрела на Стерлинга. — Прости… это был мой астролог.
— О! — Почему-то его это ни капли не удивило. Что было действительно удивительным, так это что Оуэн, казавшийся Стрелингу человеком практичным и отнюдь не склонным к витанию в облаках, провел с этой женщиной столько времени. — Так, значит, Оуэн не любил, когда ты опаздывала?
Кэрол надула губки. Стерлинг был уверен, что ей пришлось потренироваться у зеркала, чтобы лицо при этом выражало такую смесь печального уныния и упрека.
— Он говорил, что тем самым я выказываюнеуважение к нему, к тому, что мы делаем, и к его времени.
Стерлинг заметил, что ее голос неуловимо изменился и догадался, что она в точности повторила слова Оуэна. Они прозвучали очень знакомо.
— Говорил, что не начнет сессию, если раздражен, а со мной, похоже, он может испытывать только это чувство. — Она снова покачала головой. — Я не настолько опаздывала.
Стерлинг вдруг вспомнил, что очень часто опаздывал на лекции Оуэна, иногда ненамеренно, если утром происходило что-нибудь непредвиденное, как, например сгоревшие тосты или отсутствие чистых трусов, но по большей части специально, чтобы добиться от профессора пронизывающего взгляда и нескольких брошенных ему едких, хлестких слов. Тогда он убеждал себя, что ему просто нравится бесить профессора Сойера — высокомерный засранец всегда требовал сдавать вовремя все работы — но теперь, оглядываясь назад, задумался, не ждал ли он от Оуэна чего-то большего уже в то время?