— Буду осторожным, — кивнул я. — Благодарю. И еще, сынок. Что касается той Ширли Джексон.
— Да, сэр?
Это же надо, сэр. И ни капли сарказма при этом. Я все больше склонялся к тому, что 1959-й был хорошим годом. И действительно был, не смотря смрад фабрики и сигаретный дым.
— Там незачем понимать.
— Правда? А мистер Марчент говорит совсем наоборот.
— Со всем уважением к мистеру Марченту, передай ему, что Джейк Эппинг говорит, что иногда сигара — просто вещь для курения, а рассказ — это просто рассказ.
Он рассмеялся.
— Передам! Обязательно, завтра же на третьем уроке!
— Хорошо, — я кивнул его отцу, жалея, что не могу ему сказать, что благодаря «Мокси» (которого он у себя не держит…пока что) его бизнес будет продолжаться на углу Старого Льюистонского пути и Мэйн-стрит еще долго после того, как не станет его самого. — Благодарю за рутбир.
— Возвращайся, сынок. Я как раз размышляю, не снизить ли цену на большую кружку.
— До дайма?
Он улыбнулся. Улыбка у него была такой же легкой и открытой, как и у его сына.
— Тут ты прав.
Звякнул колокольчик. Вошли три леди. Никаких слаксов; они были одеты в платья, чей низ достигал середины голени. А шляпки! На двух из них были деликатные опушки из белой вуали. Леди начали рыться в открытых контейнерах, выискивая особенно хорошие фрукты. Я уже было отошел от барной стойки с содовой, но одна мысль заставила меня обернуться.
— Вы бы не могли мне подсказать, что такое зеленый фронт?
Отец с сыном обменялись веселыми взглядами, и мне припомнился старый анекдот. Турист из Чикаго в дорогом спортивном автомобиле подъезжает к затерянному где-то в захолустье фермерскому дому. На крыльце сидит старый фермер и курит трубку из кукурузного кочана. Турист выходит из своего «Ягуара» и спрашивает: «Эй, дедушка, не подскажете, как мне проехать до Восточного Мачиаса[54]». Старый фермер пыхнул дымом пару раз и, наконец, отвечает: «Считай, что ты уже на месте».
— А вы не из нашего штата, правда? — спросил Фрэнк.
Акцент у него был не такой суровый, как у отца. «Наверняка, больше смотрит телевизор, — подумал я. — Ничто не размывает так региональный диалект, как телевизор».
— Конечно, — подтвердил я.
— Удивительно это, так как могу присягнуть, что мне слышится в вашем произношении наша янковская гнусавость.
— Это от юпперов, — сказал я, — ну, знаете, Верхний полуостров[55]?
Вот черт, сплоховал, Верхний полуостров это же в Мичигане. Но, было похоже, никто из них на мою погрешность не обратил внимания. Юный Фрэнк вообще уже отвернулся, начав мыть посуду. Вручную, заметил я.