— Зеленый фронт — это винный магазин, — объяснил Аничетти. — Прямо через дорогу, если желаешь прихватить с собой пинту чего-нибудь.
— Думаю, выпитого рутбира мне вполне хватит, — сказал я. — Это я просто так интересовался. Прощайте, хорошего вам дня.
— И тебе также, дружище, возвращайся к нам, увидимся.
Я прошел мимо поглощенного заботами о выборе фруктов трио, при этом кивнув им: «Леди». Эх, жаль, не было на голове у меня шляпы, а то бы еще и коснулся ее полей. Такой шляпы, как в старых фильмах.
Федоры.
6
Претенциозный чувачок уже оставил свой пост, и я подумал, не прогуляться ли мне по Мэйн-стрит, посмотреть, что еще здесь изменилось, тем не менее, эта мысль продержалась всего лишь какую-то секунду. Нет смысла подвергать испытанию удачу. А если кто-то спросит о моей одежде? Я думал, мой спортивного кроя пиджак и слаксы имеют вид более или менее приемлемый, но мог ли я быть в этом полностью уверенным? А еще моя прическа — волосы на затылке достигают воротника. В мое время для преподавателя средней школы это считается вполне нормальным — даже консервативным, — но это может привлекать внимание в годы, когда бритье затылка считалось нормальным элементом парикмахерских услуг, а бакенбарды носили только стиляги рокабилли, как тот, который обратился ко мне «Эй-ку-ку, рябчик». Конечно, я могу объяснить, что я турист, что все мужчины в Висконсине носят волосы немножко длиннее, это как раз входит в моду, но тут и прическа и одежда вместе — хотя ощущение того, что я отличаюсь, словно какой-то неаккуратно замаскированный под человека космический пришелец, не было главным.
Главным было то, что я сам чувствовал себя ошеломленным. Нет, это не было ментальное расстройство, я думаю, даже умеренно уравновешенный человеческий разум способен воспринять немало странного, прежде чем ему действительно настанет время выйти из строя, но я на самом деле был ошеломлен, конечно. Из головы у меня не выходили те леди в их шляпках и длинных платьях, леди, каждая из которых пережила бы шок, если бы где-то на публике засветилась такая невероятная вещь, как краешек бретельки ее бюстгальтера. А еще этот рутбир. Какой же у него цельный вкус.
Прямо напротив, по другую сторону улицы, стоял скромный магазин с выполненной рельефными печатными буквами надписью по верху маленькой витрины: МЭНСКИЙ ВИННЫЙ МАГАЗИН. И действительно, фронтон его был светло-зеленого цвета. Внутри этого заведения я узнал моего приятеля из-под сушилки. Его длинное черное пальто висело на нем, как на плечиках, шляпу он снял, и волосы торчали вокруг его головы, как у персонажа какого-то комикса, неудачника, который только что засунул палец «А» в электрическую розетку «Б». Он жестикулировал перед продавцом обеими руками, и в одной из них я заметил ту его драгоценную желтую карточку. Я не сомневался, что во второй он держит полдоллара Эла Темплтона. Продавец, одетый в короткий белый халат — весьма похожий на тот, в котором на ежегодном фестивале выступает Мокси Док, — оставался на диво невозмутимым.