Но вот одна из вражеских мин разорвалась так близко, что комья мерзлой земли посыпались и на нас, и на этого стрелка. Отряхиваясь, он крикнул:
— Хорошие вы ребята, только с вами тут пропадешь.
И пополз в сторону.
— Что‑то долго возится Чулков, — забеспокоился Петр.
— Дам еще пару очередей, и стрелять будет нечем.
Старшина действительно задержался дольше обычного, и я сам направился за очередной лентой. На полпути увидел Чулкова. Он лежал в неестественной позе у входа в землянку. Тут же валялась коробка с набитой патронами лентой.
Я перевернул его на спину, ухватил под мышки и потащил в землянку. Расстегнул полушубок и припал ухом к груди. У меня самого бешено колотилось сердце, и это мешало определить, жив или мертв Чулков. Медлить было нельзя: снаружи донеслись какие‑то команды, громыхал жестокий бой.
Я вернулся к Петру. Посоветовавшись, мы решили сменить огневую позицию. Выбрали глубокую воронку и потащили пулемет туда. Не успели обосноваться на новом месте, как появился боец с приказанием майора отходить на противоположную сторону деревни.
Мы невольно задержались у того места, где была наша мастерская. Теперь там зияли воронки и валялись разбитые ящики из‑под снарядов.
Кравчук нашел нас уже за деревней. С ним был сержант Афанасьев и еще незнакомый мне боец в изодранном белом маскхалате. Давно я не встречал известного всему полку весельчака и балагура Афанасьева. Он служил химинструктором в батадьоне, а теперь, оказывается, стал командиром стрелкового взвода.
— Повоевали»? — невесело спросил нас Кравчук.
— Немного, — ответил Петр.
— Хватит. Передайте пулемет Афанасьеву и пошли со мной… Где Чулков? Зовите его.
— Нет больше Чулкова, — доложил я.
Кравчук громко выругался, выражая столь обычным для него образом душевную боль.
Незнакомый боец опустился на колени, осмотрел пулемет со всех сторон, потрогал ленту.
— Работает, как часы, — заверил его Петр.
Боец ухватился за ручки, выпустил короткую очередь и остался доволен.
— Узнаю фирму Кравчука! — резюмировал Афанасьев.
— Прощайте, навещайте, не забывайте, — пропел он с привычной бесшабашностью.
Мы простились с ним и зашагали молча вслед за Кравчуком. У меня из головы не выходила землянка, в которой остался Чулков. Что с ним сделают гитлеровцы? Выволокут на снег и надругаются над мертвым или оставят непогребенным в той же землянке?..
Получив приказ на отход, мы с Петром не имели возможности унести тело Чулкова, потому что должны были тащить пулемет и боеприпасы. Я сделал последнее, что мог: забежал на несколько секунд в землянку, еще раз удостоверился, что Чулков мертв. Снял с него дрожащими руками изрядно потертую полевую сумку — на память; теперь сумка висела у меня на плече.