Маккормик зевнул.
- Еще одну минуту, - настоял Ларри. - Мы должны знать своих противников.
- Можно подумать, мы их и так не знаем, за столько-то веков, - возразил Диллон, которого начинало клонить ко сну.
- Она верит королю и не верит в Бога! - воскликнул Ларри. - Странно и поразительно, не правда ли?
- Да, действительно любопытно, - сказал Маккормик с отсутствующим видом. А вам что, в самом деле так нравится ваш король? - небрежно добавил он, обращаясь к Герти.
- Вид у него довольно-таки дурацкий, - сказал Кэллинен.
- Покажи ей его портрет, - сказал Маккормик. - А то ей не видно.
Кэллинен забрался на стул и снял с противоположной столу стены фотографию короля. Случайная пуля оцарапала стекло и отколола уголок рамки. Символ терял достоинство на глазах. Кэллинен прислонил его к кляссеру и передвинул свечу для подобающего освещения.
Герти посмотрела на портрет.
- Изысканным его никак не назовешь, - прокомментировал Ларри ОТРурки. Его лицо не светится ни умом, ни решительностью. И эта посредственность является символом угнетения сотен миллионов человеческих существ несколькими десятками миллионов британцев! Но угнетенные больше не могут с восторженным самозабвением созерцать эту пресную физиономию, и вы, мадемуазель, видите сейчас и здесь первые результаты критического осмысления.
- Ну дает, - с одобрением произнес Кэллинен.
- Мне больше нечего сказать. Боже, спаси короля!
- Но вы ведь не верите в Бога. Кто же его спасет?
- Боже, спаси короля! - повторила Герти.
- Вот дура! - воскликнул Кэллинен.
- Она, чего доброго, себя возомнит Жанной дТАрк, - заметил Диллон.
- Но ведь вам же говорят, что ваш король - мудак! - завопил Маккормик (он вопил, чтобы стряхнуть с себя сон, который опутывал его со всех сторон). Доказательства? Пожалуйста. Он никак не может победить немцев, цеппелины бомбят Лондон, тысячи английских солдат гибнут в Артуа для того, чтобы французы смогли установить свое владычество в Европе. Глупее не придумаешь!
- Да, это правда, - согласилась Герти.
- Вот видите! И в Ирландии все знают, что он предается порочной самоудовлетворяемости и что от этого он так тупеет, что не способен уже ничего понимать. Вот так.
- Вы так думаете? - спросила Герти.
- Именно так. Бедный сир, бедный херр, вот кто он такой, ваш король. Я повторяю, это мудак.
- Но ведь если король Англии мудак, то тогда все дозволено!
XXIX
- А мы имеем право спать? - внезапно спросил Кэллехер.
- Мне не хочется, - сказал Гэллегер.
- Сколько времени? Луна закатывается.
- Три часа.
- Как ты думаешь, они еще будут нас атаковать этой ночью?