Перестрелка затихла, Кэллинен выпрямился и тихо спросил:
- Вы не ранены?
Она не ответила. Даже не вздрогнула. В этот момент раздалось четырехсложное "бултых".
- Что там случилось? - спросил Кэллинен, не двигаясь с места.
Продолжая очень внимательно следить за тем, что происходит на улице, она поманила его пальцем. В этот момент перестрелка возобновилась, Кэллинен, приближаясь осторожно, по стеночке, услышал, как пробежали двое, как хлопнула дверь на первом этаже, как застрочил пулемет Кэллехера. Он стоял теперь совсем рядом с Герти. Она нащупала его руку и очень сильно ее сжала. Из-за ее плеча он бросил взгляд на улицу. Он увидел набережную с наваленными штабелями, мост ОТКоннела и, наконец, вяло текущую Лиффи, которая уносила к своему устью покачивающуюся тачку.
- Что там случилось? - переспросил он очень тихо.
Она продолжала сжимать его руку. Другой рукой он держал ружье. Сражение продолжалось, хлопали выстрелы. Кэллинен начал подумывать о своем личном участии в перестрелке.
- Отпустите руку, - прошептал он на ухо Герти.
На этот раз она повернулась к нему.
- Что они с ней сделали? - спросила она.
- С кем?
- С той девушкой?
Разговаривали они шепотом.
- С какой девушкой?
- С той, которая лежала на мостовой.
- А! Та, которую подстрелили англичане? Одна из ваших.
- Они сбросили ее в Лиффи.
- Ну да.
- Но до этого на ней кто-то лежал, один из ваших.
- И что же он делал? Лежа на ней?
- Не знаю. Он дергался.
- Ну и что?
- Не знаю. А другой, еще один из ваших, бежал и толкал тачку.
- И что?
- Они сбросили трупы в Лиффи.
- Возможно. Ну и что?
- Все эти "бултых". Я все видела. Я все слышала. А сэра Теодора Дюрана вы тоже умертвили?
- Директора?
- Да.
- Думаю, что да.
- Его они тоже сбросили в Лиффи вместе с привратником и со служащей, лежа на которой дергался ваш соратник.
- И что дальше?
- Дальше?
Она посмотрела на него. У нее были удивительно голубые глаза.
- Не знаю, - добавила она.
И положила свою руку ему на шестеринку.
- Посмотрите, как загробная тачка, покачиваясь, увлекается течением Лиффи к Ирландскому морю.
Он посмотрел. Действительно, тачка плыла по реке. Он хотел сказать, что видит ее, но только тихо простонал. Рука, возложенная на шестеринку, по-прежнему там возлежала, неподвижная и даже чуть-чуть давящая; рука не совсем маленькая, скорее пухлая и начинающая понемногу согревать даже через ткань одежды. Кэллинен не смел пошевелиться, но тело подчинялось волеизъявлениям не целиком, отдельные части восставали.
- Да, да, - выжал из себя он, - плывет тачка.