- Не понимаю, отчего вас занимают такие пустяки, - сказал он. - Ваше жалованье не имеет никакого значения, как не имеет значения и то, чем вы сейчас занимаетесь. Моя мать больна, серьезно больна, и это единственное, что меня волнует. Если вы находите, что время нестерпимо тянется, то, боюсь, ничем не смогу вам помочь. Поищите сами, чем бы вам заняться или развлечься...
- Но я имела в виду совсем другое! - Ким даже задохнулась от возмущения. - И мне совсем не нужно, чтобы меня развлекали, я просто хотела заняться делом. Мне ненавистно положение, при котором я должна навязывать свое общество... в данном случае навязываться человеку, который платит мне жалованье!
Брови Гидеона Фейбера поползли вверх, выражение лица изменилось. Он замер перед Ким, посмотрев на нее с любопытством.
- Вы в самом деле так прямодушны? - тихо спросил он.
- Надеюсь, - ответила она, чувствуя, как вспыхнуло ее лицо. - Я искренне надеюсь на это.
- И вам здесь не скучно?
- Скучно? - Ким взглянула за окно на террасу с каменными вазами и ступенями, спускавшимися к бархатным лужайкам, за ними вдали виднелись голые деревья, над верхушками которых кружили грачи. Она плотно сцепила пальцы в решительном жесте. - По правде говоря, я с ужасом ждала минуты, когда вы скажете, что в моем присутствии здесь больше нет необходимости, - призналась она или, скорее, выпалила. - Видите ли, я уже начала мечтать, как устроюсь здесь и буду счастлива, и тут вдруг...
- Моя мать повела себя немного неразумно, после чего и заболела?
- Да.
- И это, естественно, положило конец всем мемуарам!
- Разве? - Ее голос выдавал, что она услышала самое худшее, что могло быть. - Значит, вы действительно полагаете...
- Нет, не полагаю, - ответил он резковато, но в то же время вполне любезно. - Думаю, моя мать, если поправится, с удовольствием обрушит на вас все секреты своей молодости, а пока что вам придется успокоить свою совесть обманными заверениями о важности вашей роли в этом доме. Скажите себе, что в вас нуждаются, если не моя мать, то кто-то другой.
Ким снова густо покраснела. Ее голубые глаза ярко блестели.
- А не могла бы я помочь вам, мистер Фейбер? - предложила она. - Разве здесь не найдется какой-нибудь секретарской работы для меня?
С минуту, длившуюся очень долго, он пристально вглядывался в нее, а затем улыбнулся удивительно приятной улыбкой.
- Вот что я скажу, мисс Ловатт, - произнес он. - Моя мать всегда вам рада и готова принимать вас всякий раз, как вам захочется заглянуть в ее комнату. Дежурная сестра не будет возражать.