— Хорошо: два дня можно и подождать, — неохотно согласился Стрекалов. — Хотя я и не особенно этому рад, — честно признался он. — В изоляторе их приятнее было бы видеть. И на душе спокойнее.
— Я же сказал, на твое усмотрение, — напомнил Ларин. — Так, дальше… Тебе выделили в помощь восемь человек, — переключился он на другую тему. — А ты в докладе упомянул только о четырех. Остальные чем заняты?
— Двое по очереди дежурят возле квартиры профессора Головина, — начал перечислять капитан.
— А его ты в чем подозреваешь? — удивленно посмотрел Ларин на собеседника.
— Ни в чем… Он близкий знакомый Шарфиной.
— Ну и что? — откинулся на спинку стула Валентин Владимирович. — Ему кто-то угрожает?
— Камышину тоже никто не угрожал, — помрачнел капитан. — Просто те люди, у которых находятся книги Шарфиной, постараются убрать всех ее знакомых, которые могут помочь нам в следствии. Так я думаю. Но если вы против, я могу снять оттуда наблюдение, — с нотками задетого самолюбия предложил капитан.
— Ты в бутылку не лезь! — спокойно посоветовал Ларин. — Мы с тобой не мальчики. Видал: наблюдение он снимет! Ладно, рассказывай дальше.
— Еще по одному человеку закрепил за матерью Нины Злотовой и ее теткой, — закончил отчитываться Стрекалов.
— Они тоже близкие знакомые Шарфиной? — язвительно поинтересовался подполковник.
— Они близкие родственницы Нины Злотовой, — сдерживая себя, сказал капитан, — а та была домработницей у Зои Федоровны. И мы с вами пока что полностью не уверены в невиновности этой домработницы. Так что, лучше подстраховаться…
— Так им проще прямо с нее и начать, — заметил Ларин.
— Не проще! — бестактно прервал своего начальника Стрекалов. — Нины Злотовой в городе нет!
— А где же она?
— Далеко, — неопределенно ответил капитан. — Я ее вчера ночью отвез в деревню к своей матери. Пусть пока поживет там, заодно старушке по хозяйству поможет. А ее родным сообщил, что задержал ее на несколько дней, для ее же блага. Ничего, проглотили, — довольно усмехнулся он.
— Накурили мы с тобой, — встал Ларин из-за стола.
Подойдя к окну, распахнул его и с удовольствием вдохнул полной грудью свежий воздух, напоенный ароматом цветущих в сквере лип.
— Сколько мы с тобой вместе работаем, Григорий Петрович? — не оборачиваясь спросил Ларин.
— Восемь лет, Валентин Владимирович, — тоже встал со стула Стрекалов. — Я к вам после училища лейтенантом пришел, а вам тогда только майорское звание присвоили. А что?
— Намекаешь, что и тебе пора погоны обновить? — усмехнулся Ларин, продолжая смотреть в открытое окно. — Я к тому спросил, что у нас с тобой за восемь лет это самое запутанное дело. И, если откровенно, — повернулся Ларин к собеседнику, — сомнения у меня: удастся ли нам до конца во всем разобраться?