— Эллен? Гарри. Я насчет этого рождественского приема… Я бы хотел привести с собой гостью, Бренвен Фарадей. Я рассказывал тебе о ней… Да, жена Джейсона. Он уехал на три месяца на лечение. Или что-то в этом роде. Считается, что он болен, но я ни на минуту не поверил этому. Как бы то ни было, я хотел бы привести с собой Бренвен на твою вечеринку. Да, и еще одно: если ты не пригласила молодого Уилла Трейси, то не сделаешь ли ты этого для меня? Хорошо. Спасибо.
Гарри был доволен. Он уже давно хотел познакомить Бренвен с Эллен, и это длительное отсутствие Джейсона получилось как нельзя кстати. Но кроме того, Гарри в течение четырех долгих лет искал клин, который можно было бы вбить между Джейсоном и Бренвен. И до сих пор его поиски были безуспешными. Но теперь он был уверен, что Уилл Трейси мог бы стать этим клином всего лишь с небольшой помощью с его стороны. Он намеревался воспользоваться каждым имеющимся у него шансом, чтобы поставить Уилла на дороге у Бренвен.
В течение нескольких дней Бренвен чувствовала, что рунические камни притягивают ее к себе. Почему? Почему сейчас? Когда она, закрыв глаза и расслабившись, попыталась погрузиться в глубинные слои своего сознания, то не нашла там утешительного покоя, которого искала; священные камни с выгравированными на них древними символами постоянно находились перед ее внутренним взором и отказывались исчезать. Она уже несколько лет не вспоминала о кожаном мешочке с руническими камнями, если не считать того случая, когда Гарри упомянул о них. Сейчас же ей казалось, что она их не забывала.
Был поздний вечер, и Бренвен сидела, скрестив ноги, на коврике перед камином в гостиной. Стереоприемник был настроен на волну радиостанции колледжа, по которой передавали классическую и народную музыку. Напольная лампа, которая горела очень слабо, лишь подчеркивала золотистый свет, который отбрасывали танцующие языки пламени в камине. Рунические камни тянули ее к себе из того места, где они были спрятаны наверху. Бренвен никогда не показывала их Джейсону. Женский голос — глубокий и печальный — пел о железных колесах, катящихся под дождем…
Бренвен медленно поднялась на ноги. Да! — сказал ее внутренний Голос. Лившийся из приемника голос теперь рассказывал о тяжелых колоколах, звенящих от боли. Бренвен поднялась по ступенькам наверх. Даже если бы она забыла, где лежит побелевший от времени кожаный мешочек, руки и ноги привели бы ее прямо к этому месту. Ее охватило тяжелое ощущение неизбежности. Тяжелое, но уверенное, как железные колеса из песни, вращающиеся под дождем. Она двигалась без колебаний. Она начала, и она не остановится. Да, неважно, почему камни позвали ее, в любом случае это было правильно. Это было именно то, что должно произойти.