— Может быть, она еще просто не готова столкнуться лицом к лицу с тем, с чем ей придется столкнуться, когда она проснется? Я хочу сказать, — предположила Эллен, — что она знает о том, что ребенок родился мертвым, и, должно быть, помнит хотя бы часть того, что произошло позднее.
Врач торопливо поднес палец к губам и покачал головой.
— Это только предположение. По правде говоря, я сам более или менее придерживаюсь мысли, что этот сон, возможно, каким-то образом исцеляет ее сознание так же, как покой и антибиотики исцеляют тело. С другой стороны, слишком длительный сон может быть признаком депрессии. В данном случае сон слишком затянулся. Ей необходимо нормальное, а не внутривенное питание и немного физических упражнений. Я не хочу будить ее насильно. Я предпочел бы, чтобы она проснулась по своей собственной воле. Именно поэтому я и вызвал вас, миссис Кэрью. Посидите рядом с ней, поговорите, подержите ее за руку. Возможно, она проснется.
— Конечно, я попробую, — усиленно закивала головой Эллен.
Через час доктор Натан вернулся. Кудрявая блондинка сидела на краю больничной постели, жизнерадостно болтая; она была настолько маленькой, что ее ноги не доставали до пола, и она качала ими взад-вперед, словно ребенок. Но ее глаза, когда она увидала его в дверях и замолчала, были печальными. Она покачала головой.
Бренвен Фарадей глубоко спала.
Эллен присоединилась к доктору Натану в коридоре.
— Она шевельнула головой, и где-то около минуты она действительно крепко держала меня за руку, но и только. Знаете, мне кажется, что я просто не знаю ее достаточно хорошо, чтобы догадаться, какие ключевые слова ей сказать. Мы с Бренвен стали хорошими друзьями, но познакомились всего несколько месяцев назад. Доктор Натан, хоть я и не люблю этого человека всей душой, но это кажется мне очевидным решением. Как насчет ее мужа, Джейсона Фарадея? Почему он не здесь, не с ней?
Рука Чарльза Натана невольно потянулась к горлу. Он поймал себя на этом и сунул руку в карман своего халата.
— Э-э, это довольно неприятная история. Он… э-э… несколько обезумел здесь, и мы не можем позволить ему входить в больницу.
Глаза Эллен расширились. С удивительной властностью, которая появлялась у нее, когда она сама этого хотела, она взяла врача за руку.
— Я думаю, вам лучше рассказать мне об этом. Меня — скорее всего — можно назвать защитником, который, вероятно, может понадобиться этой молодой женщине, и я думаю, что должна знать все. Где ваш кабинет?
Когда история была завершена, Эллен долго в задумчивости молчала. Наконец она промолвила: