— Это просто чудесно, — пробормотала Бренвен. — Не останавливайся.
Она вовсе не хотела провоцировать его, но другое, интимное значение этих самых слов всплыло в сознании Уилла. Желание разгоралось в нем все сильнее и сильнее. С каждым взмахом щетки его неуверенность в себе таяла. Каждое прикосновение щетки к ее волосам как бы превращалось в другое прикосновение.
Бренвен таяла изнутри. Она хотела его с такой силой, что с болью ощущала мучительную пустоту внутри, которую мог заполнить только Уилл. Она жаждала, чтобы он взял ее и заполнил эту пустоту, так чтобы она до краев была полна Уиллом.
Уилл отложил щетку в сторону и поднял руками ее тяжелые волосы, давая им проскользнуть у него между пальцами. Длина и тяжесть этих волос изумила его.
— Я люблю твои волосы, Бренвен, — сказал он.
Он придвинулся ближе к ней и зарылся лицом в эти пряди, пробираясь среди темных шелковистых волн, чтобы поцеловать нежную шею. Его ладони опустились вниз по ее тонким рукам до самых кончиков пальцев. Ее дыхание участилось. Он почувствовал ее желание, и это подтолкнуло его. Его руки поднялись вверх, чтобы сжать ее груди сквозь тонкую трикотажную рубашку, которая была на ней надета; сквозь мягкий материал он почувствовал, как затвердели ее соски. Она повернулась лицом к нему, ища его поцелуя. Он склонился над ней и прижал свой рот к ее ищущим губам.
Он не мог долго и нежно целовать ее. Он слишком сильно хотел ее, и, когда ее язык, как сладкий огонь, прикоснулся к его губам, он простонал, потерял контроль над собой и проглотил ее. Он обнял Бренвен, все еще прижимаясь к ней ртом, а его язык с многозначительным ритмом вонзался в нее все глубже и глубже. Их одежда казалась ему раздражающей преградой, которую он больше не мог выносить. Она поняла его, она была согласна с ним, ее пальцы сорвали с него халат, быстро расстегнули пижаму, а затем ее рот быстро оставил след из обжигающих поцелуев на его груди.
— Бренвен, Бренвен… — хрипло сказал он, откидываясь на кровать и давая ей возможность снять с него уже расстегнутую одежду. Везде, где ее пальцы прикасались к нему, его кожа просто горела; тонкие ручейки пламени пробегали по всему его телу. Он больше не мог терпеть. Он схватил ее за руки и повалил на кровать. Каким-то образом, раздевая его, она разделась и сама. Когда он увидел ее длинное белое тело, мерцающие груди, увенчанные изящными розовыми бутонами сосков, ему на глаза навернулись слезы.
— Ты так прекрасна, — прошептал он и наклонился над ней, чтобы прикоснуться губами к расцветающему соску.