«Что, уже припирали тебя так к стенке когда-нибудь,?»
В ответ хныканье.
«Кто еще живет в этом доме, сынок?»
«Никто».
«А кто ходил по второму этажу сегодня вечером взад-вперед, так, что из окна было видно?»
«Я».
«Зачем?»
«Там моя комната».
«А я думал, что вы вдвоем, как молодожены, размещаетесь в одной комнате».
«Но комната-то у меня быть должна, правда? Мне ведь тоже, как и ему, иной раз хочется побыть одному».
«И больше в доме совсем никого нет?»
«Совсем никого».
«И всю эту неделю не было?»
«Всю неделю не было. Я же сказал! Эй, подожди!»
«Что случилось?» — Бразерхуд говорит это уже издали, направляясь к воротам.
«У меня ключа нет. Как я попаду обратно в дом?»
И громыхание калитки.
* * *
Он позвонил Кейт. Никто не ответил.
Позвонил жене. Никто не ответил.
Позвонил на Пэддингтонский вокзал и выписал остановки и время прибытия на каждую из них поезда со спальными вагонами, следующего от Пэддингтонского вокзала на Пензанс через Рединг.
Промучившись с час в попытках уснуть, он вернулся к письменному столу, вытащил из ящика и придвинул к себе папку с делами, имеющими отношение к Лэнгли, и в который раз внимательно вгляделся в изможденные черты герра Петца-Хампеля-Заворски, предполагаемого куратора Пима, не так давно встречавшегося с ним на Корфу, — подлинная фамилия неизвестна, согласно неточным сведениям, участник чешской археологической экспедиции в Египет в 1961 (Петц), согласно неточным сведениям, служащий чехословацкой военной миссии в Восточном Берлине (Хампель)… рост метр восемьдесят, сутул, слегка припадает на левую ногу.
«Он говорил о Братхуде и о каком-то втором, — так сказал Сефтон Бойд. — Они ему как родные. Пим сбежал от него».
«Он ваших рук дело, Джек, — услышал он слова Белинды. — Он поступал так, как вы ему велели».
Он все рассматривал фотографию. Опущенные уголки глаз. Обвислые усы. Глаза хитро поблескивают. Скрытая славянская ухмылка. Кто ты такой, черт побери? Почему лицо твое кажется мне знакомым, хотя я ни разу в жизни не видел тебя?
* * *
Грант Ледерер чувствовал себя крайне польщенным, он был очень и очень доволен. Нет, справедливость существует на свете! Он уверял себя в полной закономерности своего триумфа. Мои начальники достойны своего высокого положения. Служба, которой я отдал все, испытывала меня на все лады и признала достойным. Секретный отдел на шестом этаже Американского посольства, расположенного на Гровенор-сквер, все наполнялся и наполнялся людьми, о существовании которых он и не подозревал. В лондонской резидентуре они занимались самой различной работой, но, возникая сейчас перед ним, все они казались в чем-то схожими. «Какие рослые, видные американцы, — подумал он. — В наши дни знают, каких подбирать на секретную службу!» Не успели все рассесться по местам, как Векслер начал говорить.