Жаркий тихий день. Аликс и я очень долго принимали на Ферме и на целый час опоздали к завтраку. Дядя Алексей ожидал его с детьми в саду. Сделал большую прогулку в байдарке. Тётя Ольга приехала к чаю. Купался в море. После обеда покатались. Получил ошеломляющее известие из Одессы о том, что команда пришедшего туда броненосца «Князь Потёмкин-Таврический» взбунтовалась, перебила офицеров и овладела судном, угрожая беспорядками в городе. Просто не верится!"
Уровень информированности тридцатисемилетнего государя не выше, чем гимназиста из захолустья. О настроениях на флоте он, похоже, не знает ничего.
Последующие владыки старались знать всё. О чём говорят в цехах, кубриках, казармах, курилках и на кухнях.
С кухней труднее всего. Доносчика на фабрике, в научном институте или в студенческой группе найти не сложно, многие и сами рвутся, хоть в очередь строй, а вот на кухне… Много их, кухонь. Миллионы. Кшепшицюльского за каждый стол не усадишь. Эх, если бы подданный сам проникся ответственностью и писал Куда Надо подробные отчёты и о настроениях, и о намерениях, и даже о действиях: «Иван Сергеевич все рубли из кубышки променял на водку, поскольку не верит в стабильность финансовой системы».
Но в двадцатом веке две причины мешали распространению такого почина (были причины и под другими номерами, но покамест остановлюсь на главнейших): во-первых, квартирный вопрос всех испортил. Вероятность получить не объективные данные, а вредную клевету на полезного члена общества становилась чрезмерной. Чтобы упечь соседа по коммуналке и получить вожделенную комнату, запросто писали, что водку сосед пьёт лишь потому, что нужны бутылки для коктейля Молотова. Второе: где столько служивых взять, чтобы все донесения читать? Не просто читать, а обрабатывать сведения? И без того штаты органов, отвечающих за безопасность страны, разрастались быстрее, чем росло производство продовольствия, и обеспечить сытый паёк бойцу внутреннего фронта с каждым годом становилось всё сложнее. А голодный боец внутреннего фронта хуже интеллигента-карбонария.
Но завершился двадцатый век. Информационные технологии проникли в каждый дом. Вот в чём спасение!
Помните наивные тесты журналов прошлого века: ответить на пять или десять вопросов и получить характеристику собственной души? То игрушки, забава. Тесты охотников за головами посерьёзнее: и вопросов побольше, и подобраны они тщательнее. Но они статичны, проводятся в течение часа или двух.
У компьютера мы проводим час за часом — годы. И по нашим действиям можно понять, чего же мы действительно хотим и к чему действительно стремимся. Явные технологии — это контекстная реклама. Заинтересовался я, к примеру, художником Перовым, а потом в браузере постоянно то перьевые авторучки предлагают, то подушки, то авиабилеты до Перу. Но намного любопытнее получить политическую схему человека, зная наверное, чем он интересуется, по каким ссылкам ходит, какие источники ищет. И если погрешность в отношении отдельной личности велика, то применительно к массам статистическая достоверность достигается с запасом. Каждый из нас, скачивая работу Ленина «С чего начать», играя в «Варкрафт», собирая сетевую клубнику, голосуя за лучший фильм года или гневно обличая в чатах и форумах начальство всех родов, составляет динамическую точку на постоянно меняющейся картине «Брожение умов в государстве». Картину эту рисуют не царедворцы, а технологии. Правитель же, глядя на пейзаж, соображает, не прибавить ли красного цвета либо, напротив, синего, поставить частоту обновления экрана повыше или пониже, кинуть в пасть общественному мнению олигарха или демагога.