Плененный помимо собственной воли граф улыбался, не обращая особого внимания на увлеченность Аньес. Боже, как же ему не хватало ее! Боже, как же он скучал по ней. Ничто иное не имело для него смысла, радости, интереса. Как получилось, что его жизнь стала всецело зависеть от этой женщины, о существовании которой он не знал еще несколько месяцев назад? Впрочем, какая разница? Никакой.
— Вам скучно, мсье? Мне очень жаль. Порой я слишком увлекаюсь. Но мне так редко выпадает возможность поговорить с достойным собеседником. Я, несомненно, злоупотребляю вашим терпением.
Смущенный, граф вздрогнул:
— Нет, мадам. Напротив, вы чаруете меня. А раз так...
— Раз так? — переспросила Аньес.
— Раз так, ненависть к слабому полу настолько широко распространена, что, несомненно, должна скрывать нечто иное.
— И что же?
— Страх, разумеется.
— Страх? Но кто мы такие, чтобы внушать страх?
— Другие. Необходимые. А мужчины всегда стремятся подчинить себе необходимое, чтобы никогда не испытывать в нем недостатка. Потом... но эти откровения не предназначены для ушей дамы.
— Вы забываете, что я была замужем и у меня есть ребенок.
И в этот самый момент Артюса охватил смутный страх.
Граф побоялся идти дальше, открыть свои карты. Он долго смотрел на Аньес. Эти огромные синие глаза, непроницаемые и такие строгие, приводили его в растерянность, выбивали почву из-под ног.
— Простите ли вы меня, если я отважусь на грубость?
Аньес сгорала от любопытства, от нетерпения тоже, хотя
не хотела в этом признаваться.
— По крайней мере я спокойно выслушаю ее.
— Этого мало...
— Прошу прощения?
— Вы утверждаете, что были замужем. Я возражаю: этого мало.
Недомолвки вызывали столь сильное головокружение, что Аньес едва держала себя в руках. Лихорадочно ища достойный ответ, она довольно неуверенно пошутила:
— Разве можно быть замужем много или мало?
— А вы в этом сомневаетесь, мадам?
Куртуазная дуэль становилась все более опасной, что не входило в намерения Аньес. Она грациозно встала и сказала:
— Тысяча извинений. Мне надо пойти на кухню, проверить, как справляется Аделина, если мы хотим вскоре поужинать.
— А... приготовление еды, кровати или ванны... неисчерпаемые женские отговорки!
— Я не...
— Вы прекрасно все понимаете, — прервал он ее. — Держу пари, что Аделина прекрасно справляется с горшками и котелками, и ваша помощь ей совершенно не нужна. Присядьте, прошу вас.
Аньес нехотя подчинилась. Былое удовольствие сменилось паникой. По сути, она так плохо знала свет, игры любви и соблазна. Вопреки тому, во что ей хотелось бы верить, чтобы ориентироваться в этом мире, быть просто женщиной оказывалось недостаточным. В конце концов, разве она не была крестьянкой, пусть и благородного происхождения? Он должен об этом знать. Он подвизался при дворе и, несомненно, имел успех у многих придворных дам, мастерски умевших околдовывать, нравиться и, главное, поддерживать длительную связь.