Ничего не получилось… Костик ответил совершенно серьезно очень задушенным голосом:
— Они не уедут… Они решат, что мы шпионы…
Отлично! Лекция в самолете не прошла даром.
Бдительность! Костик помнит, что надо следить за своим поведением и проявлять бдительность!
Едем дальше. Спустились в долину. Горные виды обманчивы. Долина оказалась не совсем долиной, а хорошо пересеченной местностью со своими горами, оврагами и ручьями. Дорога сильно петляет.
И вдруг за поворотом — о радость!!! Я никогда раньше не замечал, что так люблю этот архитектурный стиль. Впереди с обеих сторон дороги возвышались бетонные блоки с амбразурами. Присутствовали также мешки с песком. За ними виднелись военнослужащие с автоматами. Есть советская власть!!! Блокпост! Наконец-то! Сейчас нас остановят, документы у нас в порядке. Аккредитации, правда, нет. Фигня, вывернемся, не впервой. Зато выясним что-нибудь. Джигитов наших ведь тоже остановят.
Их остановили. Мы, как положено, встали метрах в тридцати.
Проверяли джигитов не долго. Они даже не вышли из машины. Обменялись несколькими фразами — о чем, слышно не было — и поехали, скрылись за поворотом. Странно. Настала наша очередь.
И тут меня прошиб холодный пот. Военнослужащие были бородатыми! Вот так! На советской, извините, российской территории, еще даже не в Чечне, на абсолютно классическом блокпосту стоят бородатые люди в турецком камуфляже и на полном серьезе собираются проверять у нас документы!
Подъехали, остановились.
— Сидеть в машине, — тихо говорю я.
Живописный бородач, видимо старший, подошел с моей стороны. Водитель его не интересовал. Странно. На правильных блокпостах всегда начинают с водителя. Открываю дверцу, сам не выхожу.
— Добрый день.
— Кито такые?
— Журналисты, из Москвы.
— Выхады.
Выхожу, остальные сидят.
— Дакумэнты.
Что он в них хочет увидеть? Вторую страницу на чеченском языке? Даю документы. Он их долго, внимательно изучает. Тем временем нас окружает группа бородатых военнослужащих. Нет, не с какой-то там военной целью, а просто из любопытства. С интересом, причем благожелательным таким, рассматривают меня. На лицах блуждают улыбки. Думаю: что они имеют в виду?
Нет, это вам сейчас смешно, а мне тогда было не до смеха.
Где же наши джигиты, гады? Куда уехали? Теперь они мне казались почти родными людьми.
Старший тем временем изучил документы. Но не отдает. Смотрит на меня. На лице появляется та же блуждающая улыбка. И этот туда же! Все, живым не дамся. А ребята, а Валэра, ох, е-мое!
Из оцепенения меня вывел голос:
— Слюшай, Крэстовников-Мастовников, а за тэбя и твоих рэбят Бэреза лимон баксов даст?