— А прибавка?
— А… да… я подумаю…
— Ну, пока.
И вот, наконец, пресс-бар. Я так мечтал о нем! Захожу. Как вы думаете, кого я там увидел? Правильно, Женьку Козлова. И всех остальных — наших. Наш мир прочен. Ничто не может его поколебать!
Ну, меня только на руках не качали. Женька только что вернулся из Грузии. Прочен мир! Но главной изюминкой вечера стал, по замыслу компании, я. Все-таки у меня была, мягко говоря, более оригинальная командировка. Но ожидания общества не оправдал. Нет, мне было тепло и уютно, я был среди своих близких друзей. Но… Не перло из меня как-то. Мальчики и девочки были немного удивлены. Они меня таким раньше не видели. Да и я себя таким раньше не видел. Но люди чуткие. Знают, что всякое случается. По себе знают. От меня отстали. Наливали, улыбались, даже приносили тарелки с закуской, но приставать с расспросами перестали. За столом воцарился Женька. Я был ему благодарен.
К концу вечера Козлов подсел ко мне поближе. Мы были пьяные, но в меру. Женька наклонился и тихо спросил:
— У тебя херня какая-то?
— Да.
— Рассказать хочешь?
— Да, но не здесь.
— Поехали отсюда, — Женька потащил меня из-за стола.
Мы раскланялись под сожалеющие возгласы компании.
Взяли закуски, литр, поехали ко мне.
Короче, дома я ему все рассказал.
Женька долго молчал. Потом сказал:
— Да… тяжелая история. Но поверь, учитывая нашу собачью жизнь, пройдет время, и это будет одним из самых светлых твоих воспоминаний.
Утро. В дверях моей комнаты стоит Женька. Брр… откуда он здесь? Ах да, вчера…
— Кир, я поехал, у меня монтаж. Пиво в холодильнике. Прополоскайся им. Отдыхай. Но постарайся не уйти в штопор.
Я даже не старался. Это был не штопор, а, прямо скажем, пикирование.
Я хорошо отдыхал — почти ничего не помню. Возможно, это было самое правильное решение. Что я мог еще делать? Интерес пропал не то что к чему-то, он пропал как явление. Не наблюдал часов. Даже не наблюдал дней. Наверное, был по-своему счастлив.
1 октября 1999 года. Москва.
Утро. Вставать совершенно не хотелось. Казалось, что тело — это не тело, а какой-то грязно-серый студень. Одеяло — раковина, из которой так не хочется выползать во враждебный внешний мир. А зачем, собственно, выползать? Я кому-то что-то должен? Ни фига! Вот и славно.
Звонит телефон. Нашариваю его рукой под кроватью. Подношу к глазам. «Таня Собакина». — Какого черта!
— Алле.
— Кирилл? — металлический голос.
— Ну, допустим.
— Что допустим, Крестовников, приди в себя! У тебя через четыре часа борт на Моздок! Машина за тобой уже вышла!
— Тань, ты чего, одурела? Какой борт? Какой Моздок?