Да и что, собственно говоря, Андрею до зубов женщины, с которой он расстался? Пусть бы у меня даже все зубы были железные. Если бы мы когда-нибудь случайно встретились и я бы сказала «привет», блеснув железной челюстью, — в нем и то не шевельнулась бы прежняя любовь. Он бы подумал: «Эта женщина ела слишком много конфет». И даже не вспомнил бы, что я больше люблю не конфеты, а шоколадные батончики…
…Какая странная судьба — блондинка Андрея оказалась моей Екатериной Андреевной. Одними и теми же руками она дотрагивается до Андрея и до меня. Не буду об этом думать.
15 декабря, вторник
Сегодня у меня великий день, день, который навсегда перевернет мою жизнь. Я перестану быть никому не известным зрителем и стану человеком, причастным к киноискусству.
Я, конечно, не читаю глупых американских романов, но там часто пишут, как героиня случайно забрела со своим сценарием на часок в Голливуд, покорила голливудских звезд своей непосредственностью и простотой и получила за свой сценарий миллион долларов. Для чего им бесконечно об этом писать, если все это неправда? Значит, все это правда.
Кроме восторга, я испытываю озабоченность. Ольгины знающие люди сказали, что при подписании договора бывает много разных подводных камней (сроки, аванс и что-то еще). Да я и сама во всеоружии (см. мой бесценный опыт по ведению переговоров). Самое главное я помню: не отодвигать от себя договор, словно это пустая бумажка, изучить все его пункты, а также невзначай завести разговор о прекрасном (главная роль для Муры, эпизод для ПетраИваныча, др.).
Ну, и еще недоумение — что мне надеть? Вечная проблема — черный пиджак или джинсы-свитер?
Я очень тщательно готовилась к подписанию договора — примеряла шубу (хвосты, бриллиантовые застежки, красота).
Надела юбку и пиджак, сняла юбку и пиджак, надела джинсы и черный свитер.
Надела норковый дом, сняла норковый дом. Он очень длинный, и я испугалась, что запутаюсь в хвостах и упаду к ногам кинокомпании. Надела Мурину куртку, она не застегивается, зато у меня в ней очень продвинутый вид.
Исполнительный директор Марина оказалась такой же холодной, как ее голос. Ни разу не улыбнулась мне, не спросила, как мои дела, и ничего не рассказала мне о своих.
Марина повела меня в кабинет. Я тащилась за ней как новая малышка в детском саду за строгой воспитательницей и делала вид, что мне не так уж страшно.
В кабинете стоял большой стол, а за столом сидел директор кинокомпании «21 век» — моего возраста, но, в отличие от меня, в костюме и при галстуке.
Интересно, почему все успели сделаться взрослыми директорами в костюмах, кроме меня?