Если попытаться исходить из земельной собственности, то прийти к четким выводам ничуть не легче. А в Испанской Америке бок о бок существовали три формы собственности: плантации, асиенды, энкомьенды.
Плантации в определенном смысле слова были капиталистическими, но лишь в лице плантатора или в лице содействовавших ему купцов. Асиенды — это крупные имения, образованные главным образом в XVII веке во время «рефеодализации» Нового Света. Последняя проходила к выгоде земельных собственников, «асиендадо», и — в неменьшей степени — церкви. Такие крупные имения отчасти жили сами по себе, отчасти были связаны с рынком. В некоторых регионах, например, в Центральной Америке они по большей части оставались автаркичными, но владения иезуитов, зачастую огромные, которые известны лучше прочих из-за своих архивов, были разделены между натуральной экономикой простого воспроизводства и внешней экономикой, функционировавшей под знаком денежных отношений.
То, что счета таких асиенд велись в деньгах, все же не препятствует предположению, что выплата заработной платы, которую они отмечают, производилась лишь в конце года, и пго тогда крестьянину нечего было получать в денежном выражении, так как авансы, полученные им в натуре, превышали или балансировали те суммы, которые ему были долж-. пы. Впрочем, такие ситуации известны и в Европе.
Эикомьеидьт оказываются в принципе ближе к феодализму, хотя, как отмечает Фернан Бродель, индейские деревни жаловались испанцам в качестве бенефициев, а не фьефов. По идее то были владения на время, дававшие владельцам эпкомьенд (энкомендеро) право на повинности с этих индейцев, а не просто право собственностии на землю и на свободное распоряжение рабочей силой. Но это картина теоретическая: энкомендеро преступали такие ограничения.
Так, один отчет разоблачает бессовестных хозяев, которые продавали своих индейцев «под видом продажи эстанции (имения, земельного участка) или нескольких голов скота», и «легковерных и недобросовестных аудиторов», закрывающих на это глаза. Близость местных властей ограничивала правовые нарушения, ио по мере удаления от столицы контроль становился почти невозможен. Это только в принципе энкомендеро, включенный в колониальную систему господства, находился в некотором роде на службе у испанских королей, также, как и королевские чиновники, на самом деле он обнаруживал тенденцию избавиться от этой чести.
Кризис энкомьенды будет продолжаться еще длительное время, так как конфликт между энкомендеро и чиновниками короны был заключен в самой логике вещей. Эти чиновники в большинстве случаев могли быть настроены только против земельных собственников, которые, будь они предоставлены самим себе, весьма быстро создали бы или возродили феодальный порядок. В немалой части своей деятельности Испанская Америка быстро сделалась, как это полагает Георг Фридерици, образцовой страной чиновничества и бюрократии. И вот это довольно трудно включить в классический образ феодализма, точно так же как невольники не могут войти в настоящую капиталистическую модель.