Однако так не было бы без вклада провинций и нидерландских городов. Для величия Амстердама они были непременным условием. Торговля с морем затрагивала огромную полосу нидерландских земель — Зеландию, Фрисландию, Гронинген, частично Утрехт. И только Гел-дерн, генералитетские земли и Оверэссейл — области бедные, архаичные, еще «средневековые» — оставались вне большой игры.
Сотрудничество между провинциями и Амстердамом вылилось в разделение задач: промышленность процветала в Лейдене, Гарлеме, Делфте; судостроение — в Брилле и Роттердаме; Дордрехт жил за счет значительной торговли по Рейну; Энкхейзен и Роттердам контролировали рыбный промысел в Северном море, опять-таки Роттердаму, самому могущественному городу после столицы, доставалась лучшая часть торговли с Англией и с Францией; Гаага, столица политическая, немного напоминала Вашингтон в Соединенных Штатах в прошлом и в настоящем.
И, значит, подчеркивает Бродель, не случайно Ост-Индская компания разделялась на отдельные палаты, и не случайно наряду с Амстердамским банком, созданным в 1609 году, утвердились менее активные, но аналогичные банки
в Мидделбурге, Делфте, Роттердаме.
Очень долгое время горожане Амстердама и других прибрежных городов и провинций жили за счет рыбной ловли. Нидерландский народ «столь сильно склонен к мореплаванию, что можно сказать, вода более его стихия, нежели земля», — утверждал Париваль.
На часто бушующем Северном море народ этот прошел свое ученичество в рыболовстве, каботажном плавании, перевозках на дальнее расстояние, в морской войне/ По словам одного англичанина, не было ли Северное море «академией мореходов и лоцманов голландских мятежников»? Голландия и Зеландия испокон веков населяли Северное и соседние моря своими рыбаками.
Рыболовство было национальным промыслом — по меньшей мере четырьмя «промыслами». Первый у берегов и в пресных водах обеспечивал разнообразное снабжение «очень нежными сортами рыбы» (Париваль); то была рядовая ловля, но по стоимости она составляла примерно половину боль-того лова, огромного сельдяного промысла, рядом с которым выглядела относительно скромно ловля трески и шис-ши в Исландском морс.
Долгое время голландцы гарпунили кита у Шпицбергена. Амстердам ревниво сохранял контроль и прибыли от фантастических избиений китов на крайнем Севере, которые изливали на него, по выражению Броделя, тонны жира (для изготовления мыла, освещения для бедняков, обработки сукон) и центнеры китового уса.
В удачном 1697 году «из портов Голландии отправилось 128 кораблей для ловли китов, из них во льдах погибло 7, а 121 корабль возвратился в свои гавани, добыв 1255 китов, давших 41344 бочонка ворвани. Каждьш бочонок обычно продается по 30 флоринов, что составляет в целом 1240320 флоринов. Каждый кит даст обыкновенно 2 тысячи фунтов китового уса, оцениваемого в 50 флоринов за квинтал, что составляет для 1250 китов 1255 тысяч флоринов, а обе суммы, сложенные вместе, дают в целом 2495320 флоринов».