А во-вторых, - продолжала баба Киля, - с позиций сегодняшнего дня легче всего осуждать тех людей, а заодно и нас, людей оставшихся в оккупации, и выбиравших себе в руководители старост, как получается пособников нашего врага. А тогда, когда Советская власть отступила, бросив нас - стариков, женщин и детей - на произвол судьбы, при этом оставив о себе, мягко говоря - нехорошую память, от нас уже мало, что зависело,… в то время уже сама жизнь диктовала нам свои условия выживания, вот мы и старались выжить. И старосту нашего мы выбирали себе сами, когда новая власть предложила нам самим себе руководителя выбрать, и выбрали мы себе в руководители человека честного и в селе уважаемого - Суглоба Николая Петровича.
Его семью тоже Советская власть раскулачивала в 1929 году, а в 1933 году, во время голодовки, в его семье несколько человек умерло, и работал он, так же как и мы – в колхозе, бригадиром.
Когда он был у нас тут в селе старостой, зла никакого мы от него не ощущали, наоборот: он старался, чтобы новая власть честно оплату за наш труд осуществляла, и, чтобы она не обижала нас. Когда мы вернулись сюда после цыган, и нам совершенно нечем было питаться, он сделал все возможное, чтобы мы тогда от голода тут не повымирали, и люди видели это.
Помню еще, Аня моя и еще несколько девочек с мальчиками вечером в хате у парня одного собрались, и вдруг, откуда не возьмись, - румынский патруль… Они арестовали этих ребят, отвели в Ковалевку и там, в комендатуре, они в погреб их всех посадили. Так вот, узнав, что Аню арестовали, я и еще несколько женщин со слезами к старосте побежали: рассказали ему, что к чему, и Николай Петрович тут же пошел вместе с нами к румынам. В тот же день Аню, а с ней и еще шестерых ребят – отпустили. А теперь представь себе, внучек, что не было бы у нас тут человека, к которому мы смогли бы обратиться за помощью,… что было бы тогда с твоей крестной мамкой и с теми ребятами, а?..
Баба Киля несколько секунд вопросительным взглядом смотрела мне в глаза, затем продолжила:
- Для нас в селе это было просто счастьем, что есть хороший, честный человек, способный пойти к румынам и защитить нас - он буквально помогал нам выжить в то трудное время. А еще, уже после того, как мы были освобождены нашими войсками, нам стало известно о том, что Николай Петрович двух наших парашютистов спас. Он рядом со своим домом, в котором его управа была и в котором в то время уже немецкие офицеры жили, прятал их от немцев - так, как он тогда рисковал своей жизнью, никто в селе тогда не рисковал.