- Ты так думаешь? - спросила Катя с подозрением, растягивая слово "думаешь".
- Не думаю, Катюха, а знаю, - ответил ей с апломбом, а то, как ещё убедить. Накрутит себя, взбрыкнёт в одночасье и забыкует на религиозной почве, и всё насмарку пойдёт. Все мои труды по сводничеству.
Посмотрел ей прямо в глаза и добавил, понизив голос.
- Если тебя мучает, что под венец идешь без исповеди, так я готов у тебя её принять. И отпустить грехи.
- Обломись, Жорик, - фыркнула невеста, - Ты и так про меня слишком много знаешь.
- Ну, тогда, иди и не греши, - перекрестил я её, - Я тебя благословляю.
- Нет, Жора, ты для меня всё же загадка, - покачала головой Катя, и, крутанув пышными юбками, умчалась по своим хлопотам.
Наконец все заняли свои места на помосте.
Билл с Саркисом, в качестве шафера, или как тут говорят - бестмэном, отделились от толпы и встали рядом с пастором.
Потом по проходу пустили чьих-то детей лет восьми. Девочка в коротком, но пышном белом платьице, из-под которого выглядывали кружева длинных панталончиков, гордо несла маленькую корзинку, и, как толстовский сеятель, раскидывала по суконной дорожке лепестки цветов, беря их из этой корзинки. А мальчик в белой рубашке с бабочкой и в штанах до колен, рядом с ней на вытянутых руках осторожно нёс белую бархатную подушечку с кистями по углам. На подушке лежали обручальные кольца. И было заметно, что он очень боится их уронить, хотя кольца на такой случай были заранее прихвачены ниткой.
Всё эти причиндалы пара ангелов сложила на импровизированный алтарь под аркой, и, получив от пастора по конфете, гордые бросились в толпу к родителям.
Затем я, на правах посаженного отца, взяв Катю за пальцы по-королевски, то есть с выносом рук вперед движения, неторопливо повел её этим проходом, шагая по цветам к алтарю, у которого её ожидал толстый, красный, рыжий, лысыватый счастливый Билл, одетый во всё белое.
С первым нашим шагом по помосту, из динамиков торжественно взревел марш Мендельсона. Скорее всего, кто-то из наших девчат расстарался и выкопал музон по случаю на MP3- флешке или в телефоне. А, может, и сам Саркис. Но точно не прихожане методистской церкви.
На Кате было надето длинное лёгкое платье с декольте и кринолином нежно-персикового цвета и короткая смешная фата без флёрдоранжа.
Я вел Катю к алтарю, чувствуя, как её начинает нехило колбасить.
На середине пути Катя заполошно воскликнула, и, слава Богу, за громкой музыкой её слов никто кроме меня не услышал.
- Жора, ты не сказал мне главных слов.
- Каких?