— Так вы дали ему уйти? — с сожалением произнес мистер Бьюмонт.
Старый эмигрант улыбнулся.
— Он был моим врагом, — пояснил он, — но в то же время и моим соотечественником. Я помнил об этих двух вещах. И у меня были все основания считать, что он недолго будет оставаться на свободе. Плащ и шляпа, которые были на нем, слишком бросались в глаза. — Старик положил пистолет в футляр рядом с другим пистолетом. — Теперь я решил, что мне следует держать их заряженными, — заметил он. — Если бы джентльмен, который зашел ко мне прошлой ночью, понял, что они не заряжены, то вряд ли прислушался бы к моим аргументам.
Молодые люди рассмеялись, и после того, как выпили вино, мистер Бьюмонт сказал, что ему пора идти.
— У меня есть дело в городе, — сказал он, — которое требует моего присутствия.
Граф и Филипп остались вдвоем, и граф взглянул на лейтенанта с прежней теплотой.
— Мой дорогой друг, — произнес он, — Мне было очень грустно без наших шахматных баталий.
— Так давайте сыграем партию, — весело предложил Филипп. Он достал шахматную доску, коробку с вырезанными из слоновой кости шахматными фигурами и расставил их на столе.
Через полчаса игры рука хозяина, собравшегося сделать ход, вдруг замерла в воздухе.
— Я забыл! — с ужасом вскричал он. — Ведь вы снова в тюрьме, а Темперли находится за границей тюремной территории. Или комендантский час не действует для тех, кто снимает комнаты?
— Нет, монсеньор. Режим у меня такой же, как и был в замке.
— Значит, вы нарушили распорядок, когда пришли повидать меня! — Граф неодобрительно покачал головой. — Ах, Филипп, мой дорогой мальчик, когда же вы поймете, что ни при каких условиях нельзя нарушать слово джентльмена?
— Но, монсеньор, мне надо было убедиться, что вы живы.
— Это неправильно. Честь — превыше всего, и тот, кто дает слово, должен его сдержать, несмотря ни на что. Именно поэтому я до сих пор храню верность королю Франции. — Граф разгневанно отодвинул шахматную доску, и фигурки посыпались на пол.
Филипп бросился их поднимать.
— Прошу прощения, монсеньор граф… Вы не хотите доиграть партию?
— Нет, не хочу. Вы очень обяжете меня, если покинете мой дом немедленно, лейтенант Кадо. Вы меня очень рассердили.
— Пожалуйста, примите мои извинения! — Но на лице лейтенанта мелькнула легкая улыбка, когда он укладывал в коробку последнюю фигуру. — Когда я могу вас снова посетить? — спросил он.
— Вам не надо ко мне приходить, монсеньор, — холодно ответил граф и добавил: — На днях я зайду к вам на квартиру и выпью с вами стакан вина. Но не обещаю, что это будет завтра или послезавтра, монсеньор.