— Ну, хорошо.
Отдуваясь и тряся щеками, комиссар поднялся, открыл дверь библиотеки и позвал привратника, который вошел мелкими, осторожными шагами, будто пол был заминирован.
Комиссар не предложил ему сесть, а сам снова тяжело плюхнулся грузным задом в кресло.
— Ты ведь много раз впускал в дом мадемуазель, не так ли? Она задавала тебе какие-нибудь вопросы?
— Нет. Только раз или два мы говорили о моей собаке.
— Ты никогда не замечал ничего подозрительного?
— Нет, господин комиссар.
Комиссар нетерпеливо чего-то ждал, шумно чмокая толстыми губами.
— А ведь ты только что сообщил инспектору Амброзио кое-что интересное. Ну-ка, вспомни!
Тон был резкий. Привратник нахмурился и стал переминаться с ноги на ногу.
— Ах, да, господин комиссар. Однажды вечером мадемуазель ждал на улице какой-то мужчина. Я наблюдал за ним в глазок. Высокий, молодой, в куртке.
Подавшись вперед, положив руки на письменный стол, комиссар Растелли уставился на Элен своими выпуклыми глазами из-под нависших бровей и спросил:
— Кто был этот человек, мадемуазель?
— Мой знакомый. Я собиралась с ним поужинать.
— Значит, вы можете назвать его имя?
Элен назвала Ласснера. Это имя ничего не говорило комиссару, и он продолжал:
— Где он сейчас?
— В Ливане. Он фоторепортер и работает в миланском агентстве.
— Вы мне сказали, что у вас нет знакомых в Милане.
Все это становилось настолько нелепым, что Элен ответила с некоторым раздражением:
— Но ведь он живет здесь, и только здесь я его вижу.
— Когда он должен вернуться?
— Через три-четыре дня.
— Прошу вас указать название агентства и адрес.
Элен указала и добавила еще имя Эрколе Фьоре.
— Мы проверим.
— Это все?
— У меня все. Но с вами еще хочет поговорить мсье Сарди.
Комиссар проводил ее до дверей и указал на комнату через площадку, где ее ждали, потом вернулся в кабинет и, обращаясь к привратнику, прорычал:
— Ну ты, дубина…
Остальное она не расслышала. Был уже девятый час. Инспектор в реглане по-прежнему стоял на своем посту; облокотившись на перила, он бросил на нее скучающий взгляд.
Сарди принял ее в красиво обставленной гостиной, стены которой были обиты желтой материей. В глубине комнаты великолепные часы покачивали золоченым маятником. Сарди указал Элен на кресло и сказал:
— Что-то долго вас продержали.
Приезд родителей, вероятно, приободрил юношу, взгляд его стал живее.
— Я очень сожалею о случившемся, — заметила Элен.
— Спасибо.
Он стоял возле нее, немного смущенный, по-прежнему бледный.
— Люди, которые пытались сюда проникнуть, очень хорошо осведомлены, и полиция подозревает, что их соучастником мог быть кто-то из посещавших дом. Это привратник навел их на мысль о вас.