- Да там хозяева такие буяницы – в смысле,
буйные пьяницы и лентяи, что так им и надо! – презрительно поджала губы Лена, и
Ваня, с упреком посмотрев на нее, строго сказал:
- Между прочим, сегодня во время проповеди
отец Михаил говорил, что тот, кто осуждает других во время поста, то словно и
не постится!
- Точно! – подтвердил Стас.
- А я не осуждаю, а обличаю! – с вызовом
начала было Лена, но Ваня остановил ее:
- Ладно, слышал уже и не раз…
Он встал из-за стола, поднес руку ко лбу,
чтобы перекреститься, но не найдя в углу иконы, осуждающе покачал головой,
перекрестился просто так и сказал:
- Ты, Стасик, давай отдыхай с дороги. А нам с
Ленкой пора и честь знать! Да, чуть не забыл! – одеваясь, вдруг вспомнил он: -
Отец Михаил велел тебе тетрадь отца Тихона передать!
- Он что меня – видел?! – сразу насторожился
Стас, но тут же вспомнив о том, что услышал от Вани, махнул рукой: - А впрочем,
какая теперь разница…
- Есть разница! Он не только тебя видел, но и
спросил, почему ты к нему не подошел. А тетрадь эту, как он сказал, - протянул
толстую общую тетрадь Ваня, - тебе сам отец Тихон велел передать!
- Когда?! – недоверчиво покосился на нее Стас.
- Когда еще был жив!
Стас, ничего не понимая, посмотрел на Ваню:
- Ты, наверное, что-нибудь путаешь?
Но Ваня был совершенно уверен в том, что
говорил.
- Да ничего я не путаю! – даже возмутился он.
- Все передаю точно со слов отца Михаила. Когда отец Тихон давал ему перед
смертью распоряжения насчет вещей в своей монастырской келии, то так прямо и
сказал: «А тетрадь отдашь Стасу, когда он снова приедет в Покровское. Пусть
прочитает ее и разберется…»
- А, понимаю – во всем том, что тут написано?
– уточнил Стас, видя, что тетрадь состоит из большого текста и обрывочных
записей.
- Да нет – в самом себе! – отрицательно
покачал головой Ваня и, перехватив удивленный взгляд Стаса, добавил: - Это не
я, а отец Михаил, точнее сам отец Тихон сказал…
8
Стас взял со
стола тетрадь и раскрыл ее…
Закрыв за друзьями дверь на защелку, Стас
принялся ходить по пустому дому.
Здесь все было так, как и в его последний
приезд в Покровку. Тот же скрипучий деревянный пол. Маленькие окна с широкими
подоконниками. Гулкие сени.
Как будто ничего не изменилось.
И, тем не менее, чего-то явно не хватало.
Причем, самого главного. И он вдруг неожиданно понял, чего. Голосов отца и
матери в родительской комнате.