— Наверное, для того,
чтобы забыться… Он же ведь весь в меня — однолюб!
Стас только головой
покачал, услышав эти слова отца. В самую точку, в самую боль сердца попал — вот
уж поистине кардиолог!
Неожиданно ему чуть
ли не до слез стало жалко родителей. Нужно было прекращать хоть их мучения. Он
решительным движением выключил компьютер, вышел из комнаты и, потирая ладони,
как можно непринужденней сказал:
— А вот — и я! Надеюсь,
мои любимые оладышки еще не остыли?..
Глава вторая
ЛИК И ЛИЦА
1
— Прежде всего мы должны спасать отца! — с укором
напомнил брату Ахилл.
...За воротами с гордо восседающим на молниях
римским орлом слышалась громкая перебранка.
Ахилл, стройный мужчина лет тридцати, в римской тунике,
на правах старшего брата распекал одетого в греческую одежду двадцатилетнего
Юния, который еле держался на ногах после ночной пирушки.
На голове младшего брата красовался съехавший
набок увядший фиалковый венок. На груди пробка от амфоры — шутливая награда друзей за удачную шутку или
какую-нибудь отчаянную выходку. За поясом была заткнута фригийская шапка. Рядом
с ним стояла красивая юная флейтистка из таверны. Юний прихватил ее с пира и
теперь пытался провести в дом.
Из двери выглядывала жена Ахилла, отгоняющая
спать двоих детишек. Чуть поодаль стояли раб и рабыня.
— Погоди, вот вернется патер, и я расскажу ему
все! — пересыпая эллинскую речь
латынью, грозил Ахилл.
— Что все? А что я такого сделал? — нарочито изумлялся Юний, жестами призывая в
свидетели своей невиновности небо, деревья, флейтистку...
— Слышишь, Ирида, он еще спрашивает! — оборачиваясь, в свою очередь, к жене, возмущался
Ахилл: — Три дня назад, во время
своей очередной вакханалии, ты с дружками вывалил из повозки торговца рыбой!..
— Вот была потеха! — захохотал Юний и, вставляя в пику брату в речь варварские слова,
принялся объяснять флейтистке: —
Этот торговец напоминал акулу, гонявшуюся по мостовой за кефалью!
— Вчера учинил драку в таверне!..
— Да разве же это драка? Мы даже одной амфоры не
разбили. И носы у всех целы!..
— А сегодня...
— Что сегодня? — с вызовом уточнил Юний.
— Я даже слов подобрать не могу, чтобы назвать
твой поступок... Ты осмелился привести в наш дом — о, боги! — в наш достойнейший, благочестивый дом продажную женщину!
— А что здесь такого? Может, я жениться на ней
хочу! Да! Жениться! Верно, Юлия? —
спросил Юний, приобнимая флейтистку.
— Элия!.. — осторожно поправила та, с изумлением глядя на него.
— Элия? — удивленно переспросил Ахилл. —
Почему Элия?! Ведь она не римлянка!