— Святые мощи, — протянул
перед ней крест-мощевик Ваня. — Приложись к ним и ты!
— То есть, тут, что —
человеческие кости?! — отшатнулась Виктория и брезгливо передернула плечами. —
Фи! Да не буду я не то чтобы целовать, но даже и трогать их!
Ваня виновато
посмотрел на друга и, возвращая крест, дал понять глазами, что его жена пока
далека от веры.
Очень далека.
Как и они когда-то.
Особенно Стас.
И с ней еще нужно очень
много работать в плане духовного роста.
«Понимаешь?»
«Да!»
Они тоже умели хорошо
понимать друг друга.
Надев крест-мощевик,
Стас согласно кивнул Ване.
Крепко пожал руку
отцу, ободряюще хлопнувшему его по плечу...
Обнял всхлипнувшую
мать.
Которой уже искренне:
«Рада, очень рада была познакомиться с вами и с вашим супругом! Я даже и не
знала, что он — академик и ученый такого масштаба!» — ворковала Виктория.
И вышел вслед за
Ваней с женою, пославшей на прощанье воздушный поцелуй его матери.
Дверь захлопнулась.
Родители остались
одни.
— Вот тебе, мать, и
Татьянин день! — только и нашел что сказать, тщетно стараясь скрыть свою
радость, Сергей Сергеевич.
Но этой неудачной
шуткой он только еще усугубил положение.
— Да что вы совсем
дуру-то из меня делаете? — возмутилась мама. — Считаете, что я не знаю, что так
говорится не про Татьянин, а Юрьев день, с отмены которого на Руси началось
крепостное право? Нет, дорогой, знаю! А вы… вы… Вот и идите в него!
10
— А где же твой
пулемет или взвод солдат? — спросил у Вани Стас.
Тук-тук-тук-тук…
тук-тук-тук-тук…
То ли это так сердце
стучит…
То ли вагонные колеса
на рельсовых стыках…
Стас лежал на верхней
полке.
В одном купе с другом
и его молодой женой.
Звезда Героя Вани
удивительно помогла им еще на перроне.
Проводница сама
вызвалась помочь им.
Но ей и не пришлось
этого делать.
Едва Ваня снял
шинель, как ехавшие с ними пассажиры наперебой принялись предлагать поменяться
своим местом со Стасом, чтобы тот ехал вместе со своим другом.
Тук-тук-тук-тук… тук-тук-тук-тук…
Тук-тук-тук-тук…
тук-тук-тук-тук…
Поездка была желанной
и… страшной.
Теперь Стасу
становилось не по себе от одной только мысли, что Ваня мог не позвонить ему
перед отъездом или не принять волевое — на другое он бы просто не поддался! — решение
взять его с собой.