— Все теперь берут высокие проценты!
— Но не все грозят своим должникам подать в суд и продать за долги их
мастерские, а самих их — в рабство!
— Пусть это заботит других! — махнул рукой Эвбулид, умалчивая о прежнем
владельце мельницы. — И вообще, слушала бы ты поменьше кудахтанье соседок!
Запомни: мы с Квинтом — друзья!
— Но раз друзья — почему тогда проценты?
— Уверен: это будут самые низкие проценты в Афинах!
— А помнишь Фемистокла? — голос Гедиты потеплел. — Вот это действительно
был друг. Вспомни: ведь это его эранос1 спас нас от голодной
смерти, а Филу — от тяжелой болезни! Как это несправедливо, что его изгнали из
Афин лишь за то, что он хорошо отнесся к чужому рабу! Где он теперь? Жив ли?..
— Судьба изгнанника тяжела, — вздохнул Эвбулид, вспоминая яростного
спорщика, а в сущности мягкого и доброго Фемистокла. — Многие из них попадают в
рабство, лишившись поддержки родного города...
— Но для вас, афинян, это страшнее смерти! — ужаснулась Гедита. — Ведь вы
совершенно ничего не умеете, не знаете ни одного ремесла! Вы изнежены, как
дети!
— Ты, кажется, забыла, что я воевал? — распрямил плечи Эвбулид.
— Когда: двенадцать лет назад? А с тех пор, вспомни: ты хоть раз оделся
без помощи Армена? Или сделал что-нибудь своими руками?
— Я? Афинянин?!
— Ну да: подправил жаровню, заделал щели в двери, починил крышку сундука?
— Своими руками?!!
— А что? Не считает же зазорным Демофонт, такой же свободный афинянин,
как и ты, заниматься ремеслом! Все очень хвалят шлемы, которые он золотит…
— О, боги, слышал бы сейчас эти слова Квинт!
Воспользовавшись спором родителей, Диокл изловчился и схватил лежавшую на
краю столика монету. Армену он жестом объяснил, как вырывают глаз у слишком
наблюдательных рабов. А распахнувшей глаза Клейсе показал остроклювую сову на
монете
и угрожающе
промычал:
— У-уу!
Девочка заплакала. Гедита прижала ее к себе и снова принялась осыпать
мужа упреками:
— Квинт, Квинт… Ты прямо помешался на нем и на всем римском! Скажи, зачем
ты купил этот мраморный канделябр? Из-за него соседи прозвали тебя филоромеем!
Только богатые и беспечные римляне могли придумать такое расточительство! Мало
того, что он дорого стоит, так на нем еще и три светильника — разве на них
напасешься масла?
— А тебе не надоел наш старый, глиняный, в котором вместо масла —
трескучая пакля? От его жалких благовоний вечно свербит в носу! — не на шутку
вспылил Эвбулид. — Все стены от копоти чернее моря в безлунную ночь. Мне будет
стыдно сегодня перед Квинтом, что мы живем в такой нищете! И вообще, что ты,
женщина, можешь понимать в деловых вопросах и настоящей мужской дружбе?
Занимайся лучше своей прялкой, а то у тебя заболит голова!